Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

После недолгих поисков мы обнаружили самое большое из когда-либо виденных мной гнезд. В этот момент разверзлись все хляби небесные, и шум ливня заглушил и раскаты грома и дробь тамтама. В сердце невольно закралась тревога. Гориллы терпеть не могут дождь, который действует им на нервы. А Брут не отличался покладистым характером и в солнечные дни. Трудно сказать, что испортило его. Многие годы он жил неподалеку от шамб, и местные крестьяне за небольшую плату водили любопытных туристов посмотреть на громадную гориллу. Конечно, никто из них не имел ни малейшего представления о том, какие приемы выработала доктор Фоссей, чтобы приучить обезьян к присутствию людей. Экскурсанты вели себя шумно, оскорбительно, невежливо, а чуть что пускались наутек. Возможно, в конце концов у Брута лопнуло терпение, и он обозлился на весь род людской. Хотя этот вожак и сменил место обитания, он и теперь еще приходит посидеть у границы парка, хотя отнюдь не предается молчаливому созерцанию. Брут злобно ревет, глядя на шамбы, и люди в них трепещут при громовых раскатах, доносящихся из леса.

…След был запутан настолько хитро, что мы раз за разом возвращались на прежнее место. Часа через четыре наше терпение кончилось. Правда, Конрад хотел обследовать еще одну тропинку, но Ник и я, промокшие до нитки, спрятались под громадным гнездом и отказались идти дальше.

Из оцепенения нас вывел высокий пронзительный звук, словно кричал гигантский петух фунтов четыреста весом. Выше по склону, где должен был находиться Конрад, бешено заплясали верхушки кустов, будто кто-то громоздкий ломился через них. Тембр звука резко упал, теперь он напоминал ослиный рев. Нам показалось, что там слышны и другие голоса. «Конрада калечат!» — закричал Ник, и мы бросились на выручку, с трудом продираясь сквозь густые заросли. Навстречу неслась невообразимая какофония, напоминавшая шумовое оформление схватки львов или по крайней мере леопардов. Сатанинское эхо, несшееся из каньона, еще больше подстегивало нас.

Мы облегченно вздохнули, если только это можно сделать после бега с препятствиями по крутому склону, когда увидели Конрада целым и невредимым. Ярдах в пяти от него бесновался Брут. Позднее мы восстановили картину происшедшего. Брут сидел в зарослях чертополоха, пережидая ливень. Иногда дождь ввергает горилл в такую депрессию, что они даже не ищут укрытия: сидят и дрожат на открытом месте, из носа у них течет, а потоки воды хлещут по голове. Когда Конрад стал приближаться к исстрадавшемуся Бруту, тот решил отплатить ему за все. Словно разъяренный дьявол, устремился он навстречу зоологу: рот широко раскрыт в яростном реве, грозные клыки, казалось, готовы разорвать противника, мокрая шерсть прилипла к телу, подчеркивая мощную мускулатуру.

Во время предыдущих встреч Брут представал передо мной лишь темным силуэтом, с ворчанием и проклятьями — насколько это можно сказать об обезьяне — удалявшимся в чащу. Не изменил он себе и на сей раз. Разве что свое неудовольствие он выразил еще громче да позволил вдоволь полюбоваться своим злобным оскалом.

Вдали над Карисимби тучи разошлись, и в солнечных лучах вулкан вспыхнул оранжевым светом.

— На этот раз он остановился, — сказал я, с укором взглянув на Конрада.

— Конечно, — согласился он. — Возможно, Брут знаком с выводами Шаллера. — Конрад явно старался обратить в шутку мой намек на то, что нельзя так рисковать. Дело в том, что Шаллер, первый из зоологов занявшийся изучением горных горилл в 1960 году, пришел к выводу, что они никогда не нападут на человека, если тот не обращается в бегство.

Что же, может быть, Шаллер и прав. Мне бы хотелось этого. И было бы совсем неплохо, если бы Брут действительно знал о табу, а главное, помнил о нем, когда, сидя у границы «Сада», ревом предупреждает обитателей шамб внизу о своем праве на существование. Пусть этот рев будет не просто выражением злобы и вызова.

Никто не в состоянии сказать, выживут ли гориллы. Исследователи считают, что, если принять необходимые меры, с браконьерами можно покончить и тогда район Вирунги останется в целости и сохранности. Тогда будет надежда, что когда-нибудь другие зоологи напишут о потомках Ндуме, Мрити, Брута, о «деликатных лесных гигантах», живущих рядом с человеком.

Очерк

Художник А. Кузнецов

Весной 1862 года в Кронштадте ожидали возвращения из трехлетнего плавания клипера «Опричник». Собственно говоря, он мог бы прийти и зимой, но ледовая обстановка не позволяла сделать это.

Майские восточные ветры выгнали лед из Финского залива, заголубела вода, однако клипер в порту не появился. Для военного корабля обстоятельство весьма странное. Может быть, командир «Опричника» решил переждать зиму в каком-нибудь из западных портов Балтийского моря или даже в Англии? Но в таком случае, почему ни он, ни представители военно-дипломатической службы России не известили об этом? При любом, запланированном или незапланированном, заходе в порт командир корабля письменно уведомлял об этом адмиралтейство.

Однако последний доклад командира клипера капитан-лейтенанта Селиванова был от 10 ноября 1861 года. В нем он уведомлял, что перед длительным переходом из Батавии (ныне Джакарта) к мысу Доброй Надежды он зашел в порт для пополнения припасов, осмотра судна и небольшого отдыха экипажа. Ведь «Опричнику» предстояло сделать «прыжок» через весь Индийский океан без заходов в промежуточные порты. Целесообразность такого маршрута была основана на многолетнем плавании парусных судов, в том числе и русских. Ведь начиная с первой половины XIX века «посылка на Тихий океан военных кораблей из Балтийского моря на один-два года представляла в тех условиях единственную возможность защиты русских интересов на Тихом океане» [3] Морской атлас. Том III. Военно-исторический. Часть 1. Изд. ГШ ВМФ, с. 481. .

Кроме того, практика подсказывала оптимальное использование господствующих ветров, всех гидрометеорологических данных. Именно поэтому для кораблей, идущих в Европу, наиболее целесообразным являлся путь от Явы на юго-запад.

Итак, по времени «Опричник» давным-давно должен был где-то объявиться. Может быть, командир корабля по известным только ему причинам изменил маршрут и пошел севернее, зайдя в какой-либо из портов Индии? Но тогда англичане, зорко следящие за побережьем этого огромного полуострова, не преминули бы сообщить об этом всему миру, поскольку отношения между Россией и Англией в тот период были весьма напряженными.