Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

— Значит, Синь, как Дерсу Узала, только наш, вьетнамский. — Лок что-то оживленно стал говорить Синю, который слушал его с большим вниманием, тихо покачивая головой, и вдруг широко улыбнулся, отчего от уголков глаз разбежались по сторонам веселые морщинки.

— Ты что ему сказал? — поинтересовался Шалеев.

— Я сказал ему, что у вас в Советском Союзе есть свой дамти Синь, только зовут его Дерсу Узала.

Пламя снова опало, и сразу вокруг сгустилась темнота.

Словно зеленоватые мерцающие фонарики, кружились над поляной в бесшумном хороводе крупные светляки. В зарослях ночных джунглей пробуждалась жизнь. Завели свою неумолчную песню цикады. Хрипло каркнув, встрепенулась вспугнутая птица. Откуда-то из глубины леса донеслось протяжное жалобное «тю-тю, тю-тю, тю-тю».

Видимо, непривычная обстановка лагерной жизни дала себя знать. То один, то другой тихонько исчезали из круга, и вскоре осталось лишь трое: Синь, Лок и Мо — дежурный по лагерю, который время от времени обходил, прислушиваясь, поляну, оберегая покой его обитателей от непрошеных гостей. Ракитин вошел в палатку, тщательно застегнув входное полотнище. Не зажигая «летучей мыши», быстро разделся и нырнул под кисею полога, служившего надежной защитой от комаров, москитов и прочей нечисти, которая водилась в джунглях в несметных количествах и просто «сатанела» с наступлением темноты.

Обследовав с помощью фонаря свое убежище изнутри и убедившись, что ни один кровопийца не проник под полог, Ракитин сладко потянулся и улегся на жесткое ложе из бамбуковой дранки, прикрытой простыней. Однако стоило ему закрыть глаза, как над ухом раздалось тоненькое, назойливое «зи-зи». Ракитин вскочил как ужаленный и, нащупав фонарь, нажал кнопку. Он вскакивал еще несколько раз, но комары все снова и снова умудрялись проникнуть под полог. Наконец, утомленный бесплодной борьбой, Ракитин натянул до подбородка простыню и вскоре погрузился в сон под звенящий стрекот цикад, неутомимых музыкантов тропического леса.

Его разбудил солнечный луч, отыскавший в боковой стенке палатки крохотную дырочку. Природа ликовала, встречая наступление солнечного утра. Сверкающие капли росы подрагивали на листьях деревьев, на серебристо-зеленых веерах пальмы «ко», скатывались по огромным зеленым опахалам дикого банана. Под их тяжестью клонились к земле стебли трав, ветви кустарников.

Ракитин рысцой спустился к ручью, весело бурлившему внизу, в распадке. Когда он вернулся в лагерь, все были уже на ногах. Игорь Дьяков возился с психрометром Ассмана, измеряя температуру и влажность воздуха. Было всего 8 часов утра, а термометр уже показывал тридцать градусов. Воздух был насыщен влагой. Было жарко и душно.

На завтрак все собрались в столовую. Ею служил высокий, просторный навес — шесть бамбуковых стволов, подпиравших крышу из плотных листьев пальмы «ко», уложенных черепицей.

— Наверное, пора посовещаться, — сказал Ракитин, когда последняя тарелка была убрана со стола. — Лок, переведи, пожалуйста, я хочу рассказать о цели и задачах нашей работы.

— Немного подождать, — сказал Лок. — Надо приготовиться к собранию.

Через несколько минут все вьетнамцы уже сидели за столом, держа в руках блокноты и карандаши.

— Ни для кого не секрет, — начал Ракитин, — что городской житель, попав случайно в джунгли без запасов пищи и воды, без лагерного снаряжения, окажется в трудном положении. Это может быть экипаж и пассажиры самолета, совершившего в тропическом лесу вынужденную посадку, летчик, спустившийся на парашюте. Это могут быть участники экспедиции — биологи или геологи или просто туристы-неудачники, застигнутые в пути наводнением, лесным пожаром или грозным циклоном. — Ракитин перевел дух и вдруг перехватил умоляюще-растерянный взгляд Лока. Видимо, переводчик окончательно перестал понимать его быструю, довольно витиеватую речь, но, стесняясь признаться в этом, предпочел просто замолчать. Ракитин быстро оценил нелепость положения. Ругнув себя в душе и подбодрив незадачливого переводчика понимающей улыбкой, он стал говорить медленно, стараясь упростить каждую фразу.

— Как же должны действовать люди, чтобы сохранить жизнь и здоровье? Как лучше выбрать место для временного лагеря? Где отыскать съедобные растения? Как раздобыть воду для питья? Мы должны научиться жить в джунглях, чтобы потом научить других людей. Мы должны познакомиться с полезными растениями, изучить природные водоисточники. В общем узнать как можно больше обо всем, что необходимо для обеспечения жизни в тропическом лесу. Кроме того, нам предстоит выполнить программу медицинских исследований. Исследовать особенности обмена воды и солей в организме человека, не привыкшего к климату тропиков. Изучить, как ведет себя сердечно-сосудистая система в этих условиях. Вот примерный круг задач, которые нам предстоит всем вместе решать. Может быть, у кого-нибудь есть вопросы?

Вопросов было много, и совещание затянулось бы до самого обеда, если бы Дан не предложил закончить разговоры и прямо отправиться в джунгли в ознакомительный поход. Впрочем, знакомство Ракитина с джунглями уже состоялось. Накануне, едва выпрыгнув из машины, он, не сдержав нетерпения, закинул за спину карабин и углубился в чащу. Ракитин прошел метров триста по едва заметной среди травы и опавших листьев тропинке, стиснутой зарослями бамбука и кустарников. Становилось все темнее. Густые кроны деревьев нависали сплошным, непроницаемым пологом. Ни единый луч солнца не проникал сквозь толщу лиственного свода. Ни единый солнечный блик не оживлял этого насыщенного испарениями сумрака. Между деревьями местами чуть вздрагивали клочки густого приземного тумана. Было сыро и душно. На лбу выступил жаркий пот, и капли его стекали за воротник. Но особенно гнетущей была тишина. Она действовала на нервы, давила, угнетала. Ракитин никогда не представлял себе, что дневные джунгли так угрожающе молчаливы. Постепенно его охватывало какое-то необъяснимое беспокойство. Каждое потрескивание ветки, каждый шорох заставляли его испуганно вздрагивать. Он каждой своей клеточкой ощущал приближение какой-то неведомой опасности. Правда, он не понимал, что за опасность, не мог сформулировать, чего он страшится.

Он сильно сжимал карабин, то замирая на месте, то резко поворачиваясь на малейший подозрительный звук. Ему вдруг почудилось, что он находится в узком туннеле, из которого нет выхода.

— Да что же это со мной творится, черт возьми, — вслух сказал Ракитин, встряхнув головой. Звук его голоса словно завяз в густом, липком воздухе.

Ракитин присел на ствол поваленного дерева, достал пачку «Столичных», старательно размял сигарету и, прикурив, несколько раз глубоко затянулся. Помогло. Он почувствовал необыкновенное спокойствие и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, медленно двинулся в обратный путь, держась собственных следов, которые четко отпечатались на влажной почве. Когда среди зеленого мрака забрезжило светлое пятно прогалины, он с таким облегчением вздохнул, словно действительно удалось избежать смертельной опасности. С момента, как он покинул лагерь, прошло всего часа полтора, не более. Но они ему показались вечностью.