Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

— …Да ты не беспокойся: по полям я тебя в такой снегопад водить не собираюсь. На этот раз посмотришь ферму.

Я осматриваюсь в кабинете. Все, кажется, по-старому. Портрет Владимира Ильича Ленина, стеллажи с книгами, пачки газет, незаменимый селектор, горит настольная лампа. В правом углу — три Красных знамени. Два года назад их было только два.

Христенко ловит мой взгляд и тут же поясняет:

— Последнее ЦК Компартии Казахстана нам вручил недавно. За успехи в животноводстве. Ведь мы за четыре с половиной года выполнили одиннадцатую пятилетку по продаже государству молока. А мяса сдали на четверть больше, чем нами планировалось. Стадо коров в области у нас, правда, не самое лучшее — пока. Но зато показатель надоя на одну особь самый высокий.

…Пастухи из африканского племени ватусси говорят так: «За исключением короля, нет ничего выше коровы». Впрочем, если верить и директору СХОС, они, безусловно, правы. Вот, например, мировая рекордистка Скэгвейл Грейсфул Хэтти из Канады за один только год выдает по 19 985 килограммов молока! По пять с половиной ведер в день! Как тут не согласиться с пастухами из племени ватусси!

Но у Хэтти, видите ли, всеми способами поддерживали «спортивную форму»: поили, кормили сплошными витаминами, холили, ласкали. А как быть тем животным, которые занимают свое скотоместо на обычной ферме? Да плюс ко всему если ферма расположена в условиях резко континентального климата, когда зимой температура не то что на улице, но и в коровниках резко понижается, а летом в такую жару и пастись не захочешь. Да и саму ферму поначалу строили не рядом с богатыми пойменными лугами, а в засушливой казахстанской степи, неорошаемая земля которой способна давать всего лишь по 10–12 центнеров кормовой травы с одного гектара!

Вот тут-то у Христенко и сыграла большую роль водица, накопленная в плотине, помните? В результате орошения ею близлежащих земель, где выращивается кормовая люцерна, урожай возрастает до 300–400 центнеров с гектара.

Что еще нужно корове? Ага, жилье.

…Очищенная от снега асфальтовая дорожка тянется к похожему на точильный брусок коровнику. За ним по невидимой дуге расположился второй, дальше — третий, пятый… Аллейка ведет как раз в центр круга коровников, к елям и карагачам, рядом с силосной башней. Здесь по замыслу директора СХОС будет зона отдыха для доярок.

— Ну, с какого начнем? — спрашивает Христенко. — Тот, что ближе? Тогда — вперед.

Коровники у Христенко можно сравнить разве что с заводскими цехами, ну а животных в них в таком случае со станками-полуавтоматами. К каждому скотоместу протянуты шланги и рукава — это для подачи воды и воздуха. Тут же транспортеры для удаления навоза, подачи корма. Все электрифицировано: вентиляция, дойка. Есть даже радиотрансляционная сеть: лучше ли под музыку коровы отдают молоко — этого Христенко сказать не может, но вот дояркам работать веселее.

По мнению специалистов-животноводов, для индустриального молочного комплекса «порог продуктивности» содержащихся в нем коров должен равняться пяти тысячам литров молока в год. Не меньше. При таких автоматизированно-механизированных коровниках слишком дорога цена одного скотоместа, чтобы держать животных с меньшей продуктивностью. Но это больше касается средней полосы страны. Засушливый Казахстан — дело совсем другое.

Показатель удоя на одну корову на ферме чуть меньше трех тысяч литров. Маловато, конечно. Но опять-таки цифра-то самая высокая в области! Да и для всего Казахстана тоже немалозначительна. Поэтому и задал я Христенко дежурный журналистский вопрос:

— Какими методами ваши доярки достигли таких относительно высоких надоев? Ну, корма, естественно, всегда есть. Ну, коровники, словно производственные цеха… Ну…

— Стоп, — прервал Христенко. — Стоп. Ты все-таки коровник с цехом пока не путай. Коровнику далеко еще до цеха. Хотя поточно-цеховую линию на ферме мы уже ввели.

Действительно, до сходства с цехом коровнику еще далеко. Чтобы убедиться в этом, достаточно познакомиться с рабочим днем доярки. Рабочий у станка находится восемь часов. Доярка — с раннего утра до позднего вечера. К тому же она «многостаночница», обслуживает по 50 коров. У каждой из них нужно подмыть дезинфицирующим раствором вымя — значит, все время полное ведро теплой воды приходится носить за собой, периодически менять ее. После же доения необходимо произвести замер надоенного от каждой подопечной, проконтролировать качество молока, слить его в общий бидон — труд, прямо сказать, адский. Может быть, поэтому многие деревенские девушки желают стать «станочницами городскими». Так на многих фермах.

Христенко сократил рабочий день доярки вдвое. Перевел работу фермы на двухсменку. Первая смена начинает в шесть утра и заканчивает в два часа дня. Вторая занята с обеда до одиннадцати вечера. Смены еженедельно чередуются. Создана и группа подменных доярок, которые подменяют основных, когда им предоставляются выходные, отгулы или отпуска. Все, казалось бы, проще пареной репы, не правда ли?

— Это только так кажется. При переходе на двухсменку необходимо учесть, что теперь у коров появляется и вторая доярка. И здесь очень важно, чтобы две работницы доверяли друг другу. Лучше, когда напарницы сами себя найдут и сработаются. Подбор же операторов машинного доения сверху себя, как правило, не оправдывает. Это, так сказать, человеческий фактор.

Но двухсменка двухсменкой, а труд животновода по-прежнему очень еще сложный. Правда, уже ходят слухи, что вскоре доярок на ферме совсем упразднят, а их обязанности перепоручат роботам-автоматам. Такие уже, к слову будет сказано, имеются. Например, в отделе робототехники Московского института инженеров сельскохозяйственного производства ВАСХНИЛ создали экспериментального робота-животновода. Автоматическая доярка ростом 185 сантиметров аккуратно объезжает стойки в коровнике, берет в руки ведро и моет каустиком стены. Она свободно может накормить животное, проверить, все ли коровы здоровы, следить за температурой и влажностью воздуха на ферме, взвешивать, маркировать коров, переводить их в другое помещение, а в случае драки молодых бычков берет в руки брандспойт и ледяной струей успокаивает животных.

В поселковой школе, где я рассказал ученикам о необычной работе, меня спросили, а когда будет такой автомат на всех фермах?

Действительно, когда? Наверное, тогда, когда потребители будут заинтересованы в его внедрении. Школьники опять удивились: а разве не заинтересованы?

И тут я решил поменять тему разговора: не хотелось только начинающим входить в рабочую жизнь юношам и девушкам говорить о выжидательной позиции многих руководителей. Не хотят перестраиваться, внедрять новую технику, предпочитая выполнять план по старинке. Сказал я тогда ребятам только об одном: что, как только роботы появятся в серийном производстве, будьте уверены, ваш директор приобретет их в первую очередь. Он и сейчас уже внедрил на ферме столько новшеств, сколько не внедрено во всех вместе взятых хозяйствах района.