Вячеслав Гончаров - На суше и на море 1987

Километрах в трех от СХОС строители тянули нефтепровод на Чимкент. И хотя стройка называлась ударной, высоких темпов ей как раз и недоставало. Мощнейшая землеройная техника часто простаивала. И все это время у директора душа болела: такие б трактора, да на строительство плотины. Однажды не выдержал, поехал к строителям с поклоном. И когда те, заглушив двигатели, вылезли из кабин, чтобы часок-другой полежать на солнышке — на этот раз в ожидании стройматериалов, — Христенко попросил: «А что, ребята, не устроить ли субботник? Помогите нам, крестьянам. В долгу не останемся». Ну, а почему бы не помочь? После этого разговора строители каждый день с пользой загружали технику, переграждая Нуру степной землей, а администрация СХОС рассчитывалась с трактористами по существующим расценкам. В обоюдном сотрудничестве никто внакладе не оказался. В общем Христенко проявил, как мы любили говорить, социалистическую предприимчивость. Ту самую предприимчивость, о которой многие директора совхозов не забудут упомянуть на трибуне одного из совещаний или конференций — и только. Плотина же была построена. Построена в рекордные сроки: сельскохозяйственной подрядной строительной организации воздвижение такой дамбы обошлось бы больше чем в год. Строители ударной стройки успели построить сооружение за два летних месяца в свободное от «ударной» работы время. На Нуре была воздвигнута плотина, о которой люди мечтали со дня рождения поселка. Высотой в тридцать с лишним метров, шириной за сорок, с запасом воды в пять миллионов кубометров.

Конечно, нашлись завистники, которые тут же дали соответствующий комментарий деятельности директора станции. Дескать, ему, Христенко, помог лишь счастливый случай. А что делать тем руководителям хозяйств, у которых не то что плотины с запасом воды нет под боком, но и ни реки, ни озерца на многие километры вокруг.

— Правду говорят, — выбрав однажды время, когда Христенко был в расположении духа, спросил я, — что высокие урожаи в СХОС только благодаря плотине и реке?

— Правда, — ответил Александр Федорович. — Отчего же не правда? Вся земля, которую мы отвели на эксперименты научным работникам, а также часть лугов с кормовыми травами орошается водой из плотины. Это примерно двадцатая часть наших земель. Да неужели ты думаешь, что я не провел бы оросительную систему на все зерновые поля, если бы воды в плотине скапливалось в достатке?

Я знал: коллектив станции год за годом выдерживает суровые экзамены. Весной и летом земля трескается от палящей жары, но урожаи у Христенко на полях всегда стабильны. Пусть иногда с некоторым недовыполнением плана сдачи хлеба государству, но, как правило, вдвое больше, чем в других хозяйствах.

А в пику наговорщикам и завистникам он как-то на одном из областных совещаний директоров совхозов от имени своего коллектива попросил выделить самое отстающее хозяйство, чтобы сезон-другой поработать вместе, помочь соседям правильно делать вспашку, вовремя сеять, по новой технологии ухаживать за растениями и, наконец, быстро убрать урожай. Одним словом, станция, со слов директора, обязалась взять отстающих на буксир.

В областном управлении согласились. И когда такой слабенький совхоз выделили, многие хозяйственники в области с ехидцей посмеивались: ну что, мол, неугомонный Христенко выпросил на свою шею подшефных… совхоз имени Абая, который находился в трехстах километрах от опытной станции. Впрочем, и друзья качали головами: помыкаешься ты теперь, Александр Федорович. На такое расстояние не так просто перебросить трактор или комбайн, да и специалистам ездить в такую даль не всегда сподручно.

Можно было отказаться — никто бы слова не сказал. Но Христенко этого делать не стал. Только одного не мог понять: почему в подшефные дали самый дальний совхоз, когда и рядом в округе немало таких, что не отказались бы ни от помощи, ни от научной поддержки. Ну да ладно. Начальству, как говорится, виднее, и Христенко взялся за возрождение отстающего хозяйства с такой неутомимой энергией и оптимизмом, что многие только диву давались. Он работал по испытанной агротехнике: произвел обработку паров, что никогда в совхозе имени Абая не делалось. Подошло время — вспахал поля, выждал дни наиболее благоприятные для сева. Директор подопечного совхоза несколько раз подходил к Христенко и обреченно говорил: «Зря столько сил тратишь, Федорович, не будет хлеб здесь расти. Ты только посмотри, посмотри на землю, ведь сплошные солончаки. Эти поля только под пастбища и годятся». Христенко скупо отвечал: «Попробуем», а про себя думал: коли в степи чернозем искать для сева, то останется степь невспаханной.

Так все лето и разрывался на два фронта. И вот дело подошло к жатве: колосья в подшефном хозяйстве налились тяжестью, как и на полях опытной станции. Что даст уборка? Наконец комбайны вышли в поле, и он сутками сидел в кабинете около селектора. У себя на полях станции с первых дней жатвы начали собирать по 12,5 центнера с гектара. Что ж, хотя и не дотягивали до плана всего лишь полцентнера, но эта цифра была почти в два раза выше, чем в других хозяйствах. Но как дела в совхозе имени Абая? И вот из селектора раздалось: «Александр Федорович, пока собираем по 12 центнеров. Больше тут никак не возьмешь… — и после паузы добавили, — и меньше тоже не будет!» В тот год с подшефных полей хлеба сняли в шесть раз больше, чем собирали в прежние времена.

Корреспондентов понаехало пропасть. Из области телефонные звонки покоя не давали: ай да Христенко! Ну надо же, как везет! Приглашали выступить в районе, области: не скрывай, мол, секретов, поделись опытом. А он и не отказывался — не в его это правилах. И не в правилах СХОС. Забегу немного вперед и скажу, что после того случая директора многих совхозов позаимствовали у опытной станции расчеты внесения минеральных удобрений, переняли опыт по подготовке паровых полей к будущему севу, упорядочили нормы посева зерновых культур, каждый год звонили в СХОС, чтобы согласовать сроки сева. Но это было позже…

А тогда, не отказывая в многочисленных просьбах, он выступил раз, второй, десятый… Разве на словах объяснить всю технологию? Ведь можно сто раз сказать, что конфета сладкая, но тот, кто не пробовал этого лакомства, все равно ничего не поймет. Тут кроме теоретических занятий нужны и практические, с выходом в поле. А с трибуны получалось, что говорит-то он прописные истины, знакомые каждому агроному. Кто-то, конечно, выполняет и эти рекомендации: два совхоза, три, ну от силы пять…

…Он в сердцах стукнул по столу могучей рукой: почему элементарную культуру земледелия, давно уже ставшую законом, и практические рекомендации станции до сих пор не внедрены в хозяйствах? Да потому, что все боятся ответственности. В случае чего все опять же можно будет списать на засуху. И как с гуся вода. Ведь наша зона даже в научных трактатах значится не иначе как зона неустойчивого или рискованного земледелия.