Олег Лайне - На суше и на море 1985

На следующий день утром автобусом отправляемся на вулкан Сакурадзиму. Через застывшие лавовые потоки проложены отличные шоссейные дороги. Знакомимся с последствиями и продуктами извержений 1914 и 1946 годов. Вот примечательное для туристов место: священные синтоистские ворота, почти доверху засыпанные шлаком извержения 1914 года.

После 1946 года извержения происходили только из вершинного кратера. За последнее десятилетие (исключая 1979 год) ежегодно регистрировалось более 200 взрывов. Очередной взрыв произошел и в тот момент, когда мы находились у подножия вулкана…

При всем при том вулкан Сакурадзима — цветущая, плодородная, обитаемая земля (около 10 000 жителей). Японцы говорят, что здесь растет самая крупная в мире редиска и самые маленькие апельсины. Для того, чтобы защитить от вулкана дома, сады, огороды, поля, термальные источники, дороги, на склонах Сакурадзимы строят мощные каменные дамбы. Их задача — задержать или хотя бы направить в нужное русло лахары — грязевые потоки, представляющие наибольшую опасность.

Из префектуры Кагошима мы переезжаем в префектуру Кумамото. И если у первой символом служит вулкан Сакурадзима, то в префектуре Кумамото — это вулкан Асо.

Мелькают аккуратные ухоженные зеленые поля, на которых нет-нет да и увидишь одну-две занятые работой фигуры в широких шляпах; домики с крутыми, нависающими «полями», разноцветными черепичными крышами, кое-где украшенные на коньках драконами; залесенные горы; веселые речки…

Активный вулкан Асо, как об этом говорят сами японцы, — главный «аттракцион» в префектуре Кумамото. Ежегодно его посещает 5 миллионов человек. Дымящийся вулкан, разнообразный вулканический рельеф, кальдерное озеро, многочисленные горячие источники, плодородные долины, цветущие сады, зеленые пастбища — таковы характерные черты пейзажей Национального парка Асо. Активный в настоящее время кратер носит название Накадаке (высота 1323 м). К подножию Накадаке мы подъехали на автобусе, а на прикратерную площадку поднялись на фуникулере. Меня перед этим несколько удивила малолюдность японских магазинов, ресторанов, парков. А здесь, на активном кратере Ыакадаке, я удивился многолюдности. Шла бойкая торговля сувенирами: кусками лавы, образцами серы, великолепными фотографиями. То тут то там были видны бомбоубежища, очевидно, на случай неожиданных взрывов. Предосторожность вполне оправданная: Накадаке часто извергается. Но на памяти людей он ни разу не изливал лавы. Все его извержения взрывные и относятся к стромболианскому типу. Даже в недавнее время взрывы Накадаке приводили к человеческим жертвам.

Заглядываю в «пасть» действующего кратера. Его диаметр около 600, глубина — 130 метров. Сейчас он спокоен, и только мощные клубы белых паров поднимаются с его дна и почти отвесных стенок. Ко мне подходят американский сейсмолог Хоуэлс и его супруга. Им хочется сфотографироваться у кромки активного кратера вместе с соседом по автобусу, советским вулканологом.

Вулканологическая лаборатория на Асо (в 7,3 км к западу от активного кратера) построена давно — в 1928 году. Штат лаборатории — 14 человек, и административно она относится к университету Киото. Здание лаборатории с его чуть ли не семиэтажной серой башней кажется слишком большим для такого штата. Хозяева гостеприимны, угощают нас зеленым чаем и апельсиновым соком, стремясь как можно точнее ответить на наши вопросы.

Несколько станций лаборатории расположены вокруг активного кратера, оттуда информация поступает телеметрически. Ведется целый комплекс геофизических, сейсмологических, геотермических, геодезических, геомагнитных исследований.

…Мы тепло прощаемся с директором лаборатории Асо профессором Акирой Куботэрой и с другими японскими коллегами. Скоро из аэропорта Кумамото состоится наш вылет в Токио. Ночуем мы опять в отеле «Диамант». Вот и последний день в Японии. Завтра мы возвращаемся в Москву.

Да, завтра мы летим в Москву. Многие наши зарубежные коллеги не сразу возвращаются на родину, а, так сказать, мимоходом собираются посетить другие страны. Мы же летим в Москву, чтобы потом возвратиться на Камчатку. На свои родные вулканы.

До свидания, Япония!..

(рассказ об одной неудачной охоте)

Худ. И. Гансовская

Шушкин, отогнув рукав телогрейки, в который раз глянул на часы. Гости опаздывали. Может, их там, на базе, разбудить забыли? Горожане, понятное дело, как в деревню приезжают, спят крепко, не добудишься.

Рассвело уже. Накрапывало. Шушкин поежился. Сырой ветерок забирался за ворот. Ну да это ничего, на ходу согреемся. Заячья охота ходовая… В вольере тихонько поскуливала Забавка. Бегала по загону, вставала на задние лапы, передними барабанила по решетке вольера. Рядом с гончей, отгороженные от нее, тоже слегка беспокоились две лайки. Заботливо утром выгуленные, они мигом очистили и вылизали свои котелки и теперь не сводили глаз с хозяина, впрочем, без особой надежды быть взятыми сегодня в лес. Собаки понятливые, чуяли, что очередь не их, лаек, а гончей. Ей, Забавке, сегодня в работу.

И еще поскуливала в избе Лада, курцхар. Та, правда, потише гончей, в полном соответствии со своим субтильным, как у всех легавых, сложением. Когда пару лет назад завел Шушкин курцхара, сестра Зинаида грозилась выгнать их из избы: и хозяина, и собаку.

— Витька! Трех псов тебе мало! Четвертого завел. Ну так и держи его, как других, во дворе.

Шушкин и рад бы во дворе. Но курцхар — это же не гончая и не лайка. Шерсть у легавой тонкая, деликатная. Подшерстка совсем нет. В такой шубе не может собака на улице жить. Да и не шуба это совсем, а так, пальтишко демисезонное Ну а сестра в тот раз поворчала немного и привыкла. Лада ласковая. Те собаки, они собаки и есть. А эта, как кошка, подойдет и об ногу тебе трется. Или еще того пуще, голову на колено положит и в глаза смотрит. Прямо как человек, все понимает, только говорить не может…