Олег Лайне - На суше и на море 1985

Почти все десантники и их командир погибли. Похоронили героев в парке, у крутого склона к реке Ингул, недалеко от древней каменной стены города. Могила «ольшанцев» — одна из самых уникальных военных могил: в ней покоится прах более шестидесяти Героев Советского Союза.

Сейчас здесь — главная площадь Николаева. На ней, в центре, — величественный мемориал в честь легендарного десанта. Золотыми буквами на мраморе высечены имена…

Но к сожалению, не все имена можно прочитать на мраморных плитах. Десять надгробий сообщают: «Здесь похоронен неизвестный солдат». Почему неизвестный? Что помешало в ту далекую весну, а потом и в послевоенные годы доподлинно узнать имена героев?

А случилось вот что.

Воинское соединение, в котором служили те двенадцать пехотинцев, что присоединились к десанту в последние минуты перед началом операции, после освобождения Николаева ушло на запад.

Штаб соединения на небольшой рыболовецкой шхуне «Дельфин» решено было перебазировать на новое место по морю. Судно без происшествий проделало путь из Куцуруба до Очакова и отсюда готовилось идти дальше.

Вместе с «Дельфином» у очаковского пирса стояла шхуна «Летак» — она тоже везла в сторону еще не освобожденной Одессы воинский груз. Под вечер оба судна должны были покинуть Очаков. Один из бывших на «Летаке» матросов, Е. Щербина, вспоминает, как развивались события дальше:

— Капитан «Дельфина» Константинов и наш капитан Янек стояли у очаковского причала. «Как пойдешь?» — спросил наш капитан. — «Еще не решил. А ты?» «Думаю вдоль берега», — ответил наш капитан. Море в этом районе тогда было сплошь усеяно минами, и капитаны пытались угадать, где безопаснее. Действительно, мы всё время шли вдоль берега, благополучно доставили груз к месту назначения и уже готовились отправиться в обратный путь, в Очаков. Как вдруг — взрыв в море. Я его ясно видел…

Это подорвался на мине «Дельфин». Судно быстро затонуло. Вместе с ним ушли на дно моря и сейфы с документами штаба соединения, в котором служили двенадцать десантников-пехотинцев. Имена двоих удалось установить, десять же героев так и остались безымянными.

Воображение каждого рисовало фантастические картины. Древние бригантины, раздувая паруса, шли навстречу Тайне. Просоленные матросы, широко расставив на палубе ноги, грудью встречали девятый вал. Тайна могла открыться только самым благородным, стойким и мужественным, и грозное море экзаменовало их на эти лучшие человеческие качества.

— Спустимся, однако, на грешную землю. — Михаил Николаевич Коновалов, инженер-гидротехник, руководитель клуба «Садко», сел на стул и поплотнее запахнул полы пальто. За окном мела поземка, в полуподвальном помещении, где разместился клуб, было зябко. — Что нам нужно для поисков «Дельфина»? Во-первых, деньги…

В южном приморском городе молодым, хорошо натренированным спортсменам-аквалангистам всегда найдется место для дополнительного заработка — на пляжах, в спасательных службах, на лодочных станциях, в порту, когда необходима помощь водолазам… Вопрос о деньгах был решен (и не только теоретически — «садковцы» в то лето во имя предстоящей экспедиции заработали шесть тысяч рублей).

— Теперь — о бригантинах…

Эта проблема решалась легче. Надо было капитально отремонтировать выделенный клубу списанный катер. Добровольцев-механиков искать не надо было. Тут же прикинули, что и как надо сделать. И за весну сделали все. Анатолий Копыченко, шофер и крановщик, до последнего винтика разобрал и отремонтировал мотор катера; электрики Виктор Загоруйко, Валентин Лихтанский и Владимир Шкуратовский, отработав смену на Черноморском судостроительном заводе, шли на причал, где покачивался на волнах их клубный «Дельфин» — «Дельфин-2». Шли снова работать..

В тот вечер в клубе решался еще один вопрос.

— Что мы знаем о погибшем «Дельфине»? — Коновалов повернулся к рядом сидевшему Анатолию Корчагину. Тот, раскрыв тощую папку, рассказал:

— Знаем пока мало. Вот документ о месте гибели «Дельфина»: «Сейнер подорвался на мине в четырех милях на запад от Очакова». Как видите, сказано весьма не точно. Далее. Известно, сколько было на шхуне сейфов, мы знаем их форму, размеры, толщину стенок. Наконец, прочитаю самую важную бумагу. В акте комиссии по расследованию причин гибели судна подчеркивается: «Документы из сейфов не всплывали». Не всплывали! Значит, взрыв не повредил сейфов и они лежат на дне.

— Будем думать, что это так. — Коновалов поднялся. За окном стояла глубокая ночь…

А летом «Дельфин-2», на капитанском мостике которого стоял Анатолий Копыченко, ушел в сторону Очакова. Анатолий Корчагин, который все эти годы был летописцем экспедиций, записывал в дневнике: «Как тяжело нам было в первом поиске! Тралили вручную: две шлюпки с натугой буксировали тяжелый трал. Гребцы под палящим солнцем с утра до вечера, без выходных в течение многих дней гребли и гребли, протраливая огромное пространство метр за метром. Доставалось и дежурным водолазам. Наглухо запечатанные в резиновые костюмы, они изнывали от жары и жажды. Их поливали водой, но ограничивали в питье. Разогревшись на поверхности, они затем коченели в воде. Трудно, что и говорить. Но никто не роптал, не жаловался. Все жили стремлением найти «Дельфин»».

Первая экспедиция не принесла удачи. На другое лето свой отпуск искатели снова провели в четырех милях от Очакова. Не нашли шхуну и на этот раз.

Третья экспедиция опять ушла к Тендровекой косе…

Постепенно круг интересов «садковцев» невольно расширялся: разыскивая шхуну, аквалангисты все чаще стали встречать под водой различные реликвии отгремевших здесь в прошлом морских сражений. Захотелось достать эти реликвии, как можно больше узнать о событиях, связанных с ними.

Николаевцы первыми обследовали затонувший в сентябре 1941 года у Тендровекой косы эсминец «Фрунзе», который шел на помощь осажденной Одессе. Достали сейфы с документами, отыскали по этим документам оставшихся в живых моряков с эсминца, завели с ними переписку. Очаковскому музею подарили снятый собственными силами ствол орудия главного калибра корабля… Они первыми с аквалангами за плечами опустились на палубы погибших в Отечественную войну минного заградителя «Колхозник», буксира «Байкал». Снятое и с этих кораблей оружие сейчас стоит в музее судостроения в Николаеве.

Маршруты экспедиций становились все длиннее. К находкам в Днепровском лимане со временем стали прибавляться те, что были подняты со дна моря у островов Березань и Змеиный, у берегов Крыма. Например, в Казачьей бухте, у Севастополя, «садковцы» нашли советский бомбардировщик, подбитый фашистскими зенитками в мае 1944 года… Тонкая папка Корчагина очень скоро пополнела так, что пришлось завести вторую, третью. Уже через два года искатели переписывались с десятками людей — в клуб стали приходить письма от бывших простых матросов и офицеров флота, прислал однажды письмо Главнокомандующий Военно-Морским Флотом СССР, Адмирал флота Советского Союза С. Г. Горшков. «Садковцы» стали собирать письма из музеев и архивов, записи рассказов многих людей, с которыми им приходилось встречаться.