Вячеслав Пальман - На суше и на море 1979

В романе «Двадцать тысяч лье под водой» читатель знакомится только с изумительным творчеством капитана Немо, другая сторона его жизни — мысли и чувства, прожитые годы — скрыта покровом романтической тайны. Читателя поражает, что этот Первый инженер мира, который мог бы своими изобретениями облагодетельствовать человечество, бежит от людей. Сколько внутренней боли и горечи в его словах, обращенных к профессору Аронаксу: «…морем началась жизнь земного шара, морем и окончится! Тут высший покой! Море не подвластно деспотам. На поверхности морей они могут еще чинить беззакония, вести войны, убивать себе подобных. Но на глубине тридцати футов под водой они бессильны, здесь их могущество кончается! Ах, сударь, оставайтесь здесь, живите в лоне морей! Тут, единственно тут, настоящая независимость! Здесь нет тиранов! Здесь я свободен!» Да, капитан Немо обрел свободу, но дорогой ценой, ценой добровольного изгнания. Только встретившись с умирающим капитаном Немо в безмолвном гроте Даккара на Таинственном острове, читатель понимает, что этот человек, называющий себя Немо, действительно был человеком другого столетия не только в отношении науки и техники. Он, индусский принц Даккар, мечтал о свободной Индии, отдав в борьбе за ее свободу все, что было дорого ему в жизни. А свобода пришла к Индии лишь много лет спустя. Капитан Немо своим уходом от человечества протестовал против всей существующей в мире системы угнетения и насилия, безраздельно царствовавшего тогда капитализма. В наши дни капитан Немо увидел бы совсем другой мир, разделенный на два лагеря, в одном из которых нет больше эксплуатации и угнетения людей, он увидел бы мир, где народы борются за мир и прогресс и где он нашел бы необыкновенные возможности для применения своих гениальных способностей. Но капитан Немо не мог перенестись никуда из своего проклятого им столетия, и он гневно уходит из него в безвременье морей…

Отверженный, объявленный вне закона, он все же тянется к людям. Вот почему с таким особым вниманием следит невидимый властелин Таинственного острова за выброшенными на него аэронавтами. На склоне своих дней Немо увидел, как трудолюбивые, умные и честные люди, связанные дружбой и уважением, применяя знания, побеждают обстоятельства и природу, заставляют ее служить себе. Быть может, престарелый борец за свободу увидел в этом воплощение идеалов, провозглашенных великими мыслителями его века. Мы не знаем его раздумий и, быть может, сожалений о потерянных годах, которые могли быть посвящены иной борьбе, но знаем, что последними деяниями капитана Немо была защита маленькой коммуны на острове Линкольна.

Своим техническим могуществом он уничтожил и пиратский корабль, и всех бандитов, вторгшихся на остров. Не поэтому ли так близок и незабываем для нас образ капитана Немо-Даккара, быть может, только в последних своих деяниях нашедшего себя?

Почему-то не профессор Аронакс, не его слуга Консоль и не канадец-гарпунер привлекли внимание Немо. Нет! То были люди из покинутого им мира, из мира, который они вовсе не собирались менять! Профессор Аронакс, добропорядочный француз II империи, способный увлечься только наукой. Лишь ради нее ценит он свое пребывание на «Наутилусе», не торопится с бегством… Но во всем остальном он далек интересам капитана Немо, чужд его свободолюбию.

Жюлю Верну нужен был этот холодный и педантично честный человек, чтобы его глазами увидеть незабываемые картины подводного путешествия на протяжении всех двадцати тысяч лье. Писателю нужен был этот беспристрастный рассказчик. И чем бледнее пассажир «Наутилуса» Аронакс, тем ярче стоящий с ним рядом капитан Немо.

Не мог привлечь к себе внимание гордого капитана Немо и безликий слуга Аронакса Консоль, сущность которого выражается одной фразой: «Как будет угодно господину профессору». Он способен заучить какую-либо классификацию, не понимая ее, способен на самопожертвование, но только потому, что это «угодно господину профессору».

Не может принять капитан Немо и Неда Ленда — как вульгарное противопоставление себе. Немо отвергает мир, Нед Ленд, грубоватый жизнелюб, простой гарпунер, никогда не откажется от этого мира. Нет таких высоких идей, ради которых Нед Ленд перестанет любить блага жизни, перестанет мечтать о твердой почве под ногами, о кружке пива, о болтовне с друзьями, наконец, о говядине вместо надоевшей проклятой рыбы…

«Наутилус»! Удивительное порождение знания и мечты! Он занимает самостоятельное место в романе. Более того, это первый и, пожалуй, единственный неодушевленный герой, вошедший в мировую литературу. Образ этого героя создан Жюлем Верном с неменьшей романтической страстностью, чем образ самого капитана Немо. Писатель мыслил себе «Наутилус» как реальное судно, предусматривая в нем все мелочи, остроумно и неожиданно решая реальные конструктивные задачи, преодолевая конкретные технические трудности. Многие из замечательных свойств «Наутилуса» и по сей день остаются мечтой: независимость от баз, от запасов горючего, преодоление любых глубин… Многие из технических решений капитана Немо в дальнейшем были повторены конструкторами и строителями подводных лодок: веретенообразный корпус и электрическая подводная тяга, наполнение водой резервуаров при погружении, выкачивание воды при всплытии, химический способ воспроизводства кислорода и поглощения углекислоты, на который указывал капитан Немо, сам не воспользовавшийся этим, наконец, электрохимический способ получения необходимой для подводного плавания энергии. Даже само легендарное имя «Наутилус» не раз присваивалось различным подводным лодкам. В последний раз оно было дано американской атомной подводной лодке, которая должна была, как и «Наутилус», приобрести в какой-то мере независимость от баз и чуть ли даже не повторить романтический рейс в двадцать тысяч лье под водой. Что ж, построить атомное судно можно, и мы построили уже и атомные подводные лодки, и атомные ледоколы, имеющие, конечно, большое практическое значение в мирной жизни. Но даже и атомная субмарина, где ядерная энергия дает тепло для получения пара, необходимого турбогенератору, питающему электрические моторы винтов, даже и такое судно не сможет в пути пополнять свои энергетические запасы. Атомного горючего хватит на какое-то время, но его невозможно добыть из морской воды. И в этом случае «Наутилус» остается непревзойденным. Недосягаем, конечно, «Наутилус» и по глубине погружения. Правда, описанная Жюлем Верном подводная лодка не могла бы на самом деле опускаться на глубину в несколько километров, как не могли бы люди отправиться на Луну в пушечном ядре. Но не стоит упрекать Жюля Верна. Мечтая, он ставил перед человечеством задачи невиданного размаха. Новые поколения ученых решали эти задачи тем или иным техническим путем. Уже добрался человек до Луны и готов лететь еще дальше, уже заглядывает через кварцевые стекла батискафов и батисфер в фантастические глубины, в которых бывала лишь мечта Жюля Верна.