Олег Попцов - На суше и на море 1986

«Во все сутки ветр со шквалами непостоянно и дождь велик, лавировали близ того места, куды послан наш бот».

21 июля, вскоре после полудня, засияло солнце, стал виден берег! Но ненадолго. К вечеру снова пошел дождь и поднялся густой туман.

В 4 часа дня: «…туман мало прочистился, и увидели в берегу дым от нас на ост-норд-четверть-ост, расстоянием пять минут, и по чаянию, тот огонь держат служители, посланные от нас на бот, понеже, только [25] Видимо, описка. Следует читать: сколько (Г. Г.). мы подле земли ни шли, нигде жилых мест не видали и ни огня на берегу, ни судов плавающих».

Семь часов вечера: «Ветр самый малой, и воздух от тумана прочистился, и приметные берега низменного берега и гор, куды послан бот, очень открылись, а огонь горел у самой той губы, куды послан от нас бот, и мы, чая, что всеконечно оной содержат служители, посланные от нас, им для позыву палили из пушек чрез несколько время 7 раз, только бот не вышел, а погода к гребу очень была способна, токмо, как выпалят от нас из пушки, они тотчас огня прибавят…»

В полночь огонь на берегу еще горел, к утру исчез. Настало уже 23 июля.

«…Разсудилось нам, что всеконечно бот поврежден и затем с способною погодою к нам не выходит. Того ради согласились все обер- и ундер-афицеры и подписку учинили, чтоб послать на малой лотке для починки бота плотника да конопатчика с принадлежащими для починки вещьми, а для свозу оных возымел самовольно желание [26] То есть вызвался добровольцем. боцман Сидор Савельев да в прибавок для гребли дан в помощь матроз Фадеев, который также сам на берег похотел ехать».

Савельеву было приказано, чтобы он, «прибыв на берег, сыскав бот, для починки онаго оставил плотника и конопатчика, а сам, ничего б не мешкав, взяв штурмана Дементьева и служителей трех или четырех человек, к нам возвратился».

Капитан строго-настрого запретил подходить к берегу, пока они не увидят Дементьева и его людей. «А по прибытии твоем на берег, если как люди, так и бот в добром здоровье, то велеть для известия нам раскласть два агня, чтоб в день было видно дым, а ночью агонь. А если поврежден бот, а можно починить, то раскласть 3 агня, а если так бот поврежден, что ево и починить невозможно, то раскласть 4 агня, и чтоб те агни были в растоянии один от другова не в близости. А самому тебе ехать к пакетботу и ево, Дементьева, привесть с собою и служителей столько, чтоб ялбот [27] Меньшая шлюпка. не угрузить. А если ты от берега поедешь в вечеру или ночью, то раскласть тебе агней больше, как возможно…»

Запомним и эту хорошо продуманную систему сигналов, она также важна!

Маленький ялбот с четырьмя добровольцами, ныряя в волнах, быстро поплыл к берегу… и все загадочно и непонятно повторилось: «…сами за ним к берегу следовали, и приходили очень блиско, и видели, что боцман на лотке приближался к берегу с полудни в 6-м часу, точию (только. — Г. Г.) определенных от меня сигналов не чинил и в чаятельное время к нам не возвратился, а погода стояла самая тихая».

Ждали до темноты, но не вернулись ни первая шлюпка, ни вторая. И все так же тихо и мирно выглядел берег. Никаких выстрелов или других признаков схватки с врагами — и никаких сигналов.

В 9 часов вечера «выпалили призывания их из одной пушки, понеже ветр самой малой и ходу судна почти ничего нет и по такой тихой погоде можно им к нам с берегу ехать, и как выпалили из пушки, то видно было в то время на берегу якобы выпалено из ружья, токмо звуку никакого не было слышно, а в ответ показавшегося на берегу огня выпалили от нас из другой пушки, в 9 часов показался на берегу огонь».

Обрадовались, повесили на мачтах два фонаря — один с флагштока, другой с гафеля. С берега их явно заметили! Тоже стали сигналить — то появится огонь, то исчезнет, словно прикроют его. Но что мог означать этот сигнал — непонятно: не договаривались о таком.

Ничего непонятно! Если сигналят кострами с берега, значит, пристали, высадились, живы. А почему назад не плывут?

Первая шлюпка повреждена? Но куда вторая подевалась? И что означали выстрелы вроде бы из ружья? А этот огонь, который то появится, то исчезнет? Если обе лодки повреждены так, что назад вернуться не могут, почему не запалят четыре костра, как приказано боцману Савельеву? Хотя чем им тогда помочь, ведь больше шлюпок нет?..

В час ночи: «Видно на берегу огонь». Еще несколько раз палили из пушек «для призыву с берега бота и лотки».

Настало утро 24 июля: «Погода ясная, сияние солнца…» Берег тих и пустынен. Ничего Чириков больше сделать не может. Не осталось у него ни одной шлюпки. А на корабле к берегу не пристанешь. Остается только ждать. Чего?

«…С полудни в 1-м часу увидели мы идущия от той губы, куды посланы от нас бот и лотка, две лотки на гребле, одна — малая, другая — поболше, о которых мы надеялись, что наш бот и лотка возвратились. И пошли к ним навстречу. Потом разсмотрели мы, что лотка гребущая — не наша, понеже оная корпусом остра и гребля не роспашная, а гребут веслами просто у бортов, — которая к пакетботу так не приближалась, чтоб в лицо человека можно видеть, токмо видели, что сидело в ней четыре человека: один на корме, а протчия гребли, и платья видно было на одном красное, которые, будучи в таком разстоянии, встали на ноги и прокричали дважды: «Агай, агай», — и махали руками, и тотчас поворотились и погребли к берегу. А я тогда приказал махать белыми платками и кланяться, чтобы они к нашему судну подъехали, что и чинено от многих служителей, токмо, несмотря на то, скоро погребли к берегу, а гнаться за ними было неможно, понеже ветр был тих, а лотка оная гораздо скороходна, а другая большая лотка, далече не погребши к пакетботу, возвратилась, и вошли обе опять в ту заливу, ис которой выгребли. Тогда мы утвердились, что посланные от нас служители всеконечно в несчастье…»

Ждали еще двое суток, плавали вдоль берега, на ночь отходя подальше в море, утром возвращались. Все еще ждали, надеялись, но тщетно. Пуст был берег. Никто не приплыл. И никто не подавал больше никаких сигналов.

Чириков сел составлять скорбный список — «регестр служителем пакетбота «Св. Павла», кто имян остались с оного на американском берегу в неизвестном несчастье». Перечислил всех 15 по именам, указал должность и чин каждого, и они навсегда вошли в историю.

26 июля в 2 часа дня созвал капитан консилиум, чтобы решить, как поступить дальше. Ни одной шлюпки больше нет — «для надлежащего розведывания посылать на берег стало не на чем, также и получить в прибавок воды к пропитанию своему не на чем же…». А воды осталось 45 бочек. Хватит ли на обратный путь?

Консилиум единогласно решает: «Для вышеописанных резонов дале пути своего не продолжать и сего числа возвратиться к гавани святых апостол Петра и Павла». И все же, рискуя погибнуть в океане от жажды, если обратный путь затянется, Чириков еще несколько дней ведет свой корабль вдоль американских берегов и наносит их на карту.