Константин Стогний - Волки траву не едят

Пока мужчины копали, аргентинка ходила вокруг грота, перешагивая мелкие камни и огибая крупные. Вернувшись ко входу в грот, она окинула взором яму под базальтовой глыбой и кучу выкопанного грунта, темноту проема, еле видневшегося Осинского в глубине.

На земле валялся большой черный пистолет, но он ее не интересовал. «Лучше бы он был отбойным молотком с рефрижератором», – подумала девушка. Она снова присела на камень, подняла глаза к большому облаку, появившемуся вдруг на небе и закрывшему солнце, приложила козырьком руку ко лбу и внимательно осмотрела горизонт. Лавров украдкой посматривал на Анабель, мысленно сравнивая ее с Изидорой из «Всадника без головы» Майн Рида.

Наконец Мюллер отложил кайло, а Лавров принялся выгребать последние пригоршни грунта. Аргентинка взяла у Виктора фотоаппарат и сделала несколько снимков на память. Мужчины надавили на глыбу, та съехала вниз, в выкопанную яму, и освободила проход. С большим трудом Осинский вышел на свободу, щурясь на солнце и в объектив фотоаппарата. Феррер продолжала снимать. Было около четверти шестого после полудня.

Осинский осторожно обнялся с Мюллером.

– Мое предложение остается в силе, сеньорита Феррер – это были его первые слова.

– И мое согласие тоже, – ответила Анабель серьезным голосом. – Но ты обязательно свозишь меня в Петербург!

Виктор забрал у нее камеру и сфотографировал поцелуй нареченных.

– Я чего-то не понимаю? – спросил Мюллер.

– Они решили пожениться, – ответил ему Лавров.

Мюллер кивнул и призадумался, изучая пару.

– Ше-ен! Только шампанского у меня на борту нет, – сказал он. – Ничего, отпразднуем по прилету.

Ден с шанцевым инструментом в руках, за ним Виктор и Анабель, поддерживающие с двух сторон Олега, обогнули тающие торосы перед гротом. Осинский покачал головой.

– Оказывается, озеро Мелимойу было совсем перед нами. А мы там с ума сходили. Надо было стрелять.

– Я бы не отозвался на звуки выстрелов, – ответил идущий впереди Мюллер. – Я просто воздушное такси и к арабам не имею никакого отношения.

– Все равно спасибо, – сказал Лавров. – Мы оплатим расходы.

– О! Я дам им пятидесятипроцентную скидку. Пусть это будет моим подарком на помолвку. А тебе – стопроцентную, дружище!

– Это почему? – удивился Виктор.

– Я помирился с Беллой! Благодаря тебе, – счастливо улыбаясь, ответил Ден и пошел дальше.

«Хороший парень, – думал Лавров, идя следом. – Вот уж действительно: дети за родителей не отвечают… Это мы за них должны отвечать… обязаны… Интересно, как там мои девчушки?..»

Они доковыляли до озера, и когда Мюллер на резиновой лодке повез девушку на гидроплан, Лавров спросил у Осинского:

– Глупо спрашивать «ты хорошо подумал», да?

– Да. Там, в гроте, я вдруг почувствовал себя уставшим, старым и никому не нужным… Хочу семью. Не хочу больше смотреть в рот начальству, а хочу смотреть на своих детей.

Лавров достал кожаный свиток и протянул его Осинскому.

– Будете вы с Анабель жить в Аргентине или в Чили – этим странам точная карта Антарктиды нужнее, чем всем остальным. Подарок вам от меня, на свадьбу…

Лавров отвернулся от него, хмуро всматриваясь в причаливавшую надувную лодку. Когда ты полностью, безоговорочно доверяешь человеку, то в результате получаешь одно из двух: или человека на всю жизнь, или урок на всю жизнь.

Ден с Виктором помог Олегу сесть в вертлявое суденышко. Пилот опять погреб к гидроплану. Освещенный вечерним солнцем вулкан казался Лаврову огромным курганом; он чувствовал себя так, будто из-за камней за ним следили загадочные индейские духи, даже солнце светило как-то странно и таинственно. Виктор достал фотоаппарат и сделал несколько снимков: вот лодка у гидроплана, вот Анабель тянет руки к Олегу, помогая тому забраться на борт; вот озеро между скалистыми расщелинами, словно глоток воды в старческой ладони; а вот и мистический вулкан Мелимойу.

Умершие в его глубинах спят беспробудным сном, не тревожась о таких мелочах, как богатство, слава или власть. Что немец и сириец, что украинец и ливийцы – безразлично. Сон саматхи очень глубок, а тот, кто им спит, не переживает из-за того, кем его считают бодрствующие. Виктор ощущал себя частью всей этой великой тайны, которая окружала его еще со времен экспедиции на Тибет.

Мир страшен, он давит, он будет топтать. Но – «посылаю вас, как овец среди волков». Чтобы посолить блюдо, не нужно такое же блюдо соли. Если самоотверженных людей будет щепоточка, человечество будет посолено ими. Но это крест, это кровь, это незащищенность и риск. Это с открытыми глазами, с распахнутыми душами, с гениальными дарами и все это – обливаясь собственной кровью.

Хочешь быть спасителем человечества – проливай свою кровь, а не чужую. В этом вся история, культура и вера: в пролитой собственной крови. Только это с собой в вечность и заберешь.

См. книгу «Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха». – Харьков: Фолио, 2016. (Здесь и далее прим. автора .)

См. книгу «Тибет, или Изумрудная Чаша Патриарха».

«Сигара» на жаргоне исследователей – подводная лодка.

Черт! (Исп.)

См. книгу «Озеро Исабаль, или Секретный код смерти». – Харьков: Фолио, 2016.

Асадо – мясо (исп.) .

До свидания (араб.).

Айнтопф – немецкий суп с бараниной, копченостями и курицей.

Наваха – складной нож.

О господин! (Араб.)

Шахада – символ веры у мусульман.

Дишдаша – длинная мусульманская рубаха.

Черт возьми (араб.).

Ксолоитцкуинтли – мексиканская порода собак.

«GTA» – популярная компьютерная игра.

«Рука» – соломенный дом индейцев мапуче.

Кади – арабский епископ.

Джалабия – рубашка, предмет арабской одежды.