Пауль Вернер Ланге - Континент коротких теней

Танец воинов зулу

Через четыре месяца Ливингстон вновь направился в верховья Шире. К тому моменту, как экспедиция, миновав водопады Мерчисона, углубилась в горы, все сорок два ее члена, из которых только четверо были европейцами, были буквально до крови искусаны москитами. Невредимыми оставались лишь голенища сапог, шутил один из ее участников. Маршрут экспедиции шел по плоскогорью, сплошь поросшему то густым кустарником, то лесом, мимо поселений манганджа — трудолюбивых и умелых крестьян и ремесленников. Особенно продуктивным было выращивание ими проса. Вызывало восхищение мастерство ткачей, кузнецов, гончаров. Общий душевный подъем и распространяемая повсюду вера в единого творца настроили Ливингстона снисходительно по отношению к обычаям страны, на самом деле не очень-то ему нравившимся: веселые попойки, а также способ, каким женщины с помощью колец, палочек и пластин украшали проколотую верхнюю губу. Конечно, такие украшения могли показаться европейцу безобразными, но если вспомнить, что для некоторых азиатских и американских культур вполне нормальным считается деформирование черепа и уродование ступней ног, то придется признать, что подобные вещи не влияют на уровень развития народа. Интересно, что охотники за рабами не брали в плен женщин с такими украшениями. Возможно, поэтому такого рода идеал красоты и распространился столь широко.

«То, что выставлено на продажу. Становится грязным» (пенде, Заир)

16 сентября 1859 года экспедиция вышла к озеру Ньяса, достигающему 500 километров в длину и более чем 50 километров в ширину. Это было то самое озеро, о котором Ливингстону рассказывали на Замбези. Но на сей раз ему удалось увидеть только его южную оконечность. Вода, грязно-зеленая у самого берега, постепенно становилась цвета индиго; вокруг поднимались высокие горные цепи. Ученый успел заметить, как густо населены окрестности и какой удар можно нанести работорговле, если именно здесь положить ей конец. Ведь переход из глубинных районов континента, где в основном и действовали охотники за людьми, только тогда становился выгодным, если жертвы тащили на себе слоновую кость.

Издержки на продовольствие и подорожную пошлину едва-едва окупались продажей рабов. Если же по озеру Ньяса будет плавать европейское судно и его команда будет закупать имеющуюся в наличии слоновую кость, подорвется основа работорговли. Конечно, судно должно быть доставлено сюда по Шире в разобранном виде. К сожалению, «Ма-Роберт», днище которого в последнее время дало течь, явно не подходил для озера, где часто случаются штормы.

Идея Ливингстона нашла в Англии поддержку. И в то время, как он вместе с макололо, решившими вернуться домой, поплыл вверх по Замбези, исследуя ее среднее течение, британское правительство приступило к оснащению парохода «Пионер», а духовенство в Кембридже и Оксфорде занялось организацией так называемой университетской миссии.

Женские украшения: на лице рубцы для красоты, в верхней губе специальный диск

Было решено заложить миссионерские поселения на плоскогорьях вокруг озера Ньяса, поскольку Ливингстон хорошо отзывался о тамошнем климате. Однако, когда в январе 1861 года исследователь, вернувшийся с верховьев Замбези, встретился с командой «Пионера» и миссионерами, выяснилось, что португальские колониальные власти резко отрицательно относятся к присутствию британских посланцев святой веры. И «Пионер» взял курс к реке Рувума на северной границе колонии, так как предполагалось, что река имеет связь с озером Ньяса. Но сезон дождей уже кончился, и судно не всегда могло найти необходимую для плавания полутораметровую глубину. Очень часто ему угрожала судьба «Ma-Роберт», изъеденного ржавчиной и затонувшего на песчаной отмели у Тете. Вот почему плато Маконде, которое миссионеры будут искать и позже, осталось без христианского поселения.

С несокрушимой верой в свои силы, свойственной тогда британским гражданам, экспедиция повернула к Шире и основала на одном из ее притоков миссионерскую станцию. Португальские власти открытого противодействия не оказывали, но постоянно разжигали племенные междоусобицы в районах миссионерской деятельности, что сильно повышало пошлины на реках.

Давид Ливингстон занялся исследованием южного и западного берегов озера Ньяса, еще раз проплыл в лодке вверх по реке Рувума, но так и не достиг ее истоков. Был 1862 год, год трагических событий. Жена Ливингстона, приехавшая из Южной Африки на Замбези, чтобы в дальнейшем сопровождать мужа, умерла от тропической лихорадки. Его брат Чарлз, до тех пор участвовавший в экспедиции, вынужден был вернуться назад из-за затяжной дизентерии. Кажется, «Ищущего реки» повсюду подстерегали неудачи. На озере Ньяса и в долине реки Шире, как никогда раньше, свирепствовала работорговля: то и дело попадались разоренные и опустошенные деревни, валялись горы скелетов; очень часто приходилось освобождать колеса «Пионера» от трупов, плывущих вниз по реке. Умирали миссионеры, а их глава, епископ, необдуманно вмешивался в межплеменные распри.

Возможно, Ливингстон уже догадывался, что его географические открытия способствуют не только развитию торговли и распространению святой веры. Однажды, направляясь в верховья Замбези, он с горечью заметил, что вслед за ним на расстоянии нескольких дневных переходов следуют работорговцы. И Ливингстон вдруг решился на то, на что раньше вряд ли осмелился бы: он силой освободил рабов, которых гнали к побережью. Кроме того, он все больше и больше приходил к выводу, что работорговля — это предприятие не двух-трех негодяев, а составная часть политики, против которой ему нечем бороться.

«Если нет лука, нечего хватиться за стрелы» (канури, Западная Африка).

Вернувшись с Рувумы на Шире, где уже некоторое время находился разобранный колесный пароход «Леди Ньяса», готовый к транспортировке через пороги Мерчисона, Ливингстон получил сообщение британского правительства о том, что экспедиция завершена. Очевидно, срыв чисто экономической стороны предприятия отпугнул кое-кого из покровителей. Иначе трудно объяснить, почему экспедицию прекратили, когда так близок был конечный результат. Не исключено, что в Лондоне и, конечно, в Лиссабоне с нарастающим недовольством наблюдали за усилиями Ливингстона порвать сеть, так изящно сплетенную работорговцами и колониальными властями.