Анант Карник - Тайна «Принцессы Кашмира»

— И вы ни разу не встретились с акулами? — удивился он. — Ведь эти воды так и кишат ими. Трудно себе представить, как вам удалось уцелеть!

…Было пять часов, но жара нисколько не спала. Чтобы хоть кое-как спастись от тропического зноя, мы спустились в кают-компанию — небольшое, но вполне приличное помещение для такого судна, как «Тепи». Всю «обстановку» кают-компании составляли деревянный стол и четыре стула, привинченные к палубе, но тем не менее здесь приятно было посидеть. Напившись чаю и вдоволь насладившись прохладой, мы через некоторое время снова поднялись на верхнюю палубу.

— А что это за посудина виднеется впереди? — спросил я капитана, заметив вдали какое-то маленькое судно.

— Это индонезийский спасательный катер, — объяснил мне капитан, когда «Тепи» обогнал суденышко. — По всей вероятности, он направляется к месту гибели «Принцессы Кашмира».

Не успел скрыться из виду спасательный катер, как на горизонте возникли четкие контуры военного фрегата.

— «Дампьер»! — воскликнул капитан, взглянув в бинокль. — Мы получили радиограмму, что этот фрегат доставит вас в Сингапур.

Обогнав нас, белоснежный «Дампьер» развернулся на сто восемьдесят градусов и медленно стал подходить к «Тепи». Когда оба судна остановились на достаточно близком расстоянии друг от друга, мы увидели на широкой палубе «Дампьера» построенный в одну шеренгу личный состав фрегата.

К нам подошел капитан «Тепи» и с доброй улыбкой заметил:

— Кажется, вам готовится торжественная встреча.

И действительно, на фрегате нас встретили по всем флотским правилам.

Особенно приветливо и внимательно отнеслись к нам пожилой врач «Дампьера» доктор Корни и молодой офицер, которые доставили нас сюда на шлюпке.

После тщательного осмотра меня оставили на попечение молодого медика, а Дикшита и Патхака увели в судовой госпиталь.

Прежде чем приступить к выполнению предписаний врача, мне захотелось еще раз взглянуть на «Тепи». Я долго стоял на палубе, провожая взглядом удалявшийся от нас пароход. Ведь экипаж этого небольшого торгового судна принял такое горячее участие в нашей судьбе!

Пробыв еще некоторое время на палубе, я с удивлением стал замечать, что «Дампьер» поворачивает обратно к архипелагу. Я спросил офицера, что бы это могло означать.

— «Дампьер» на ночь станет на якорь в районе островов Натуна, — объяснил он мне. — А с утра займется поисками других жертв катастрофы. Только завтра вечером «Дампьер» возьмет курс на Сингапур.

Багровый шар солнца уже висел над самым горизонтом, вот-вот готовый погрузиться в густую синеву океана.

В то время как я любовался величественной картиной заката, ко мне подошел доктор Корни.

— Пора приготовиться ко сну, — сказал он. — Я распорядился, чтобы вам постелили на верхней палубе, так как в каюте очень жарко. Кстати, все наши офицеры в тропиках предпочитают спать под открытым небом.

Последовав совету доктора, я лег на койку, но долго не в состоянии был заснуть. Меня вдруг сильно начало знобить. Я никак не мог согреться, хотя лежал под теплым шерстяным одеялом.

— У меня, кажется, жар, — сказал я господину Корни, когда он пришел справиться о моем здоровье.

— Ничего удивительного, — ответил доктор, — могло быть и хуже. Ведь вы перенесли столько мучений.

В этот вечер я отказался от ужина — такое у меня было скверное самочувствие.

…«Дампьер» стал на якорь приблизительно там, где произошла катастрофа. Всего лишь двадцать четыре часа назад на этом самом месте мы с Дикшитом и Патхаком барахтались в воде и вокруг нас пылали зловещие костры. Я старался представить себе, что могло случиться с теми двумя пассажирами или членами экипажа, которые во время шторма плыли вслед за нами. Я молил бога, чтобы и они остались в живых. В отяжелевшей голове теснились страшные картины пережитых мною злоключений минувшей ночи. Потом все куда-то исчезло, и наступила удивительная тишина. Я впал в забытье.

Меня разбудил молодой врач. Осведомившись о моем самочувствии, он сделал мне укол и перед уходом спросил:

— Не хотите ли вы воспользоваться нашим телеграфом?

Я поблагодарил офицера и набросал на блокнотном листке несколько слов матери.

— Могу ли я отправить еще одну телеграмму? — спросил я.

— Конечно, — ответил врач.

«Совершенно здоров. Скоро приеду», — написал я на другом листке. Эту телеграмму я адресовал своей невесте.

После укола мне стало немного лучше. Теперь я быстро уснул. Но всю ночь мне снились то кошмарные, то приятные сны.

Звезды уже погасли, когда я открыл глаза. Было около шести часов. Где-то внизу тихо плескались волны, поднятые свежим утренним ветерком. Мое внимание привлек странный шум, доносившийся с другого конца палубы. Спать мне больше не хотелось, и, опираясь на палку, я заковылял туда. Подойдя поближе, я увидел за бортом четыре шлюпки; две направлялись к Большому острову, а две — к острову с высоким скалистым берегом. Уже при мне с «Дампьера» спустили еще две шлюпки. «С утра наш корабль займется поисками других жертв катастрофы», — вспомнились мне слова офицера, сказанные вчера вечером. Да, сомнений не было, это начались поиски.

— Рано же вы, однако, поднялись! — раздался недалеко от меня знакомый голос.

Обернувшись, я увидел того самого офицера, чьи слова пришли мне только что на память. Подойдя ко мне, он поинтересовался, как спалось на новом месте.

— Благодарю, спал неплохо, — ответил я. — Жалею только, что проснулся слишком поздно. Судя по всему, поисковая операция уже началась.

— Вы не ошиблись, — сказал офицер. — Сейчас и я отправлюсь к месту катастрофы.

— Не взять ли вам и меня с собой. Мне точно известно это место.

— Мы уходим в море на целый день. Вам лучше остаться на корабле, — посоветовал офицер. — Вы и так достаточно натерпелись.

Я понял, что настаивать бесполезно, и, сообщив офицеру возможное местонахождение обломков «Принцессы Кашмира», пожелал ему удачи.

Едва шлюпка, в которую сел офицер, отвалила от «Дампьера», ко мне подошел доктор Корни. Осведомившись о моем здоровье, он предложил пойти в судовой госпиталь на перевязку.

— Там вы заодно увидите своих друзей, — сказал он.

Я невыразимо обрадовался, встретившись в госпитале с Дикшитом и Патхаком. Несмотря на то, что у одного рука была на перевязи, а у другого — в гипсовой повязке, оба выглядели вполне здоровыми и даже веселыми. Доктор Корни подвел меня к ящику для медикаментов и, пригласив сесть, начал разбинтовывать мне голову, руку и ногу. Внимательно осмотрев раны, он смазал их какой-то мазью и сделал новые перевязки.

— Ну, а теперь беседуйте сколько вам заблагорассудится, — сказал доктор, окинув нас троих добрым, понимающим взглядом.