Борис Вронский - По таёжным тропам. Записки геолога

Они и не подозревали, что за ними из густых зарослей следят две пары чьих-то зорких недобрых глаз. Эти глаза все внимательно высмотрели. Они установили, что часть партии, т. е. мы, ушли с рюкзаками на спинах, что остальные уехали на конях и что в лагере остался только один Семен, у которого имеется огнестрельное оружие.

Как впоследствии выяснилось, план наблюдателей был мудр и прост. Поскольку, судя по всему, отправившиеся в маршрут прибудут не скоро, они решили, дождавшись ночи, произвести нападение на Семена, захватить оружие, коней и, навьючив на них все, что можно, тронуться в дальнейший путь.

На наше счастье, приток Мяунджи оказался небольшим и малоперспективным. Поисковики к вечеру сумели закончить его опробование. Было уже совсем темно, когда они подъезжали к лагерю, время от времени оглашая пустынные окрестности проклятиями по поводу темноты, плохой дороги и недостойного поведения лошадей. Это обстоятельство заставило засевших в кустах бандитов изменить свои планы. Они не знали, сколько народа подъехало. Одно дело напасть на одинокого человека, а другое — иметь дело с несколькими.

Наш груз не вмещался в палатках и почти весь был сложен снаружи, прикрытый брезентом. Выйдя из палатки незадолго перед рассветом, Петр обратил внимание на то, что груда вещей резко уменьшилась в объеме. Подойдя к брезенту, он обнаружил, что под ним почти ничего не осталось — большая часть вещей исчезла. Думая, что Семен перенес вещи в палатку, он внимательно осмотрел ее, но вещей не обнаружил. После этого он разбудил Алексея Николаевича и Семена.

С оружием в руках они осмотрели лагерь, но ничего не заметили. Семен и Петр бросились к лошадям. Лошадей не оказалось на излюбленном им участке. В это время уже рассвело. Через некоторое время они нашли пасущихся лошадей и, сев верхом, стали внимательно осматривать окрестности.

Метрах в 200 от палаток на берегу Мяунджи они обнаружили сваленные в беспорядочную кучу вьючные ящики и другое снаряжение. Все было разбросано. Ящики и сумы вскрыты. Не хватало главным образом продуктов. Исчезло килограммов 30 муки, почти весь сахар, чай, галеты, значительная часть консервов и кое-что другое. Были опустошены до основания две переметные сумы Семена, в которых тот держал все свои немудреные сокровища — брюки, белье, рубашки, торбаза и прочую мелочь. Захвачены были также остатки нашей обуви, в том числе моя гордость — почти новые болотные сапоги, на которых остались неизгладимые следы желтой эмалевой краски, вытекшей из банки во время одного из переездов.

Вьючные ящики были раскрыты, и содержимое их вывалено на землю. В них находились наши многочисленные образцы горных пород, которые для похитителей интереса не представляли. Хорошо, что мой ящик не попал под брезент, а находился в палатке. В нем были деньги и документы, представляющие для бандитов исключительную ценность. Удачно, что Алексей Николаевич и Петр вернулись вовремя, предотвратив нападение.

Бандиты действовали разумно и умело. Перетащив потихоньку груз на значительное расстояние от палаток, они могли без помехи заняться исследованием содержимого тюков и ящиков. Чувствовали они себя неплохо и даже проявили склонность к шуткам. В переметные сумы Семена, взамен забранного, они положили свои прожженные, рваные ватные рубашки и телогрейки и вновь тщательно завязали. Семена это особенно возмутило.

Петр с Семеном верхом на лошадях пытались преследовать налетчиков, но вскоре вынуждены были бросить это безнадежное предприятие.

Это происшествие настолько сильно всех взволновало, что, прибыв в устье Мяунджи, Успенский не рискнул разбить стан на видном месте, а предпочел запрятаться в кустах. Больше всего его беспокоило, что неподалеку от нашего нового лагеря, на одной из отмелей Аркагалы, он обнаружил свежие человеческие следы. Все это так подействовало на старика, что он не рискнул даже разжечь костер. Только днем на маленьком костерчике они с Петром сварили скудную пищу и опять засели в палатке, стараясь ничем не выдать своего присутствия.

Ночь мы провели спокойно, попеременно дежуря по два часа. Рано утром истекло время очередного дежурного — Петра, который приготовил легкий завтрак, и мы, поев, принялись за оборы.

Было решено, что Николай с Семеном, забрав почти весь груз, отправятся в устье Эмтегея, а мы втроем с небольшой палаткой и печкой на трех конях двинемся вверх по Аркагале к заветным выходам каменного угля. С собой я решил взять только палатку да остатки продуктов.

После налета Семен стал мрачен, задумчив, не спал, почти ничего не ел и только упорно твердил, что надо как можно скорее уезжать отсюда к устью Эмтегея.

По-видимому, на него, кроме материального ущерба, сильно подействовало сознание того, что он был на волосок от смерти и что, не вернись Успенский и Петр, его возможно уже не было бы на свете. Во всяком случае, он был потрясен. Узнав утром, что мы втроем едем дальше вверх по Аркагале, он неодобрительно покачал головой и проговорил: «Ой, кусаган (плохо), надо, однако, ходить на устье».

Николай явно рад, что уезжает, что кончаются его, как он говорил, мучения. Петр держится весело и едет с охотой. Алексей Николаевич с удовольствием бы отказался от этой несколько рискованной поездки, но держится бодро.

По случаю окончания работ я решил угостить ребят какао со сгущенным молоком.

После завтрака мы распростились с нашими спутниками и почти одновременно направились в разные стороны.

Рыжка, Вороной и Серко — наша легкая кавалерия, нагруженная не более как по пуду на коня, бодро зашагала по Аркагале. Мы шли пешком и только при переходе через многочисленные перекаты пользовались услугами наших четвероногих друзей.

В небольшом лесочке около устья Аркагалы, где в густой темной зелени кровяно алели бесчисленные капельки созревшей брусники, испокон веков жила никем не тревожимая семья глухарей. Мирно и сытно жили они — большие, жирные и апатичные, не ведая тревоги, и вот неожиданно, негаданно на них обрушился целый шквал горестей.

Какой-то большой странный зверь ходил по их владениям, сверкая молниями, гремел громом, неся смерть и разрушение. В результате этой встречи семья глухарей уменьшилась на трех членов во главе с огромным иссиня-черным родоначальником, а наши продовольственные ресурсы соответственным образом увеличились.

Стояла прекрасная погода. Все веселило нас в этот чудесный день. Радовало неожиданное пополнение наших продовольственных запасов, и мы предвкушали, с каким аппетитом будем есть вечером вкусный и наваристый суп с легким, чуть заметным запахом хвои. Радовали пробы по Аркагале, которые систематически давали по нескольку десятков знаков на лоток. Радовали симпатичные налеты черного углистого «буса» на песчаных отмелях и многочисленные куски его на галечных берегах.