Татьяна Козырева - Девушка с веслом

В общем, тогда мне не хотелось заморачиваться лишней страховкой. Но раз начальство требует – я придумала выход: навешивала две верёвки, ко второй просто цеплялась карабином, и издалека казалось, что я к ней пристёгнута.

Все было шито-крыто, пока однажды Жестовский не подошел к краю крыши, когда я висела прямо под ней. Крику было! Он мне до сих пор припоминает мое жульничество.

А что касается моих учителей-спеликов из «Барьера» – тогда-то я им доверяла как более опытным, а потом практика показала, что этим людям просто наплевать не только на чужую жизнь, но и на свою.

Когда заходит речь о подобных случаях, все вспоминают мультфильм «Ну, погоди!» Но меня в этот момент на верёвке не было. В противном случае эти строки писать было бы некому.

Я уже сказала, что работала тогда на одной верёвке. К тому же её не хватало до самого низа – но на моем участке внизу были открытые балконы, где можно было встать ногами и перестегнуться через узел. Нормально, да? Но тогда мне это совсем не казалось безответственностью. И, видно, жизнь решила преподнести мне урок.

Навесила я эту верёвку и отошла буквально минут на пять – обвязку надеть. Потом посмотрела вниз… Ну, хорошо, что вниз посмотрела, прежде чем вывеситься. Впрочем, имея одну верёвку, я же бдительной была… В общем, смотрю – висит полверёвки! Глазами хлоп-хлоп – а вторая половина где?

Позвала народ. Все работу бросили, смотрят, фигеют. Подняли верёвку: обрезана, и довольно криво. Решили мы узнать, в каком окне такая сволочь. Привязали сидушку к остатку верёвки и вывесили, а двое пошли вниз считать этажи. Внизу отрезанная половинка лежит, а когда мы сверху смотрели, не лежала. Стоим, считаем – и тут на наших глазах из окна вылетает узел и шмякается к нашим ногам.

Квартиру легко вычислили. На звонки в дверь нам не открывали. Пошли в ЖЭК всей командой. Оказалось, живёт там – ну, прямо по классике – бабуля 89 лет. Что ей взбрело в голову, выяснить так и не удалось. Ладно бы воров боялась, но для чего она втащила к себе в окно на 11-й этаж (откуда только силы) всю нижнюю часть верёвки, вырезала узел, выкинула в окно верёвку, а потом выкинула узел?!

Бабуля никаких вменяемых объяснений не дала. Дозвонились её сыну, тот присвистел заминать дело. По-хорошему, следовало с него слупить за простой всей бригады в течение почти целого дня и за моральный ущерб, но сынок оказался бедным, как церковная мышь, и стрясти с него удалось всего одну тысячу. На которую я тут же купила две 50-м коломенских верёвки. А те половинки до сих пор иногда применяю, когда нужны короткие верёвки. Качественная она была, а досталась в наследство от долгоиграющего гермета.

На том объекте, где мне верёвку обрезали, Игорь Воронин тоже работал. Ну, «тоже» - не то слово: он один успевал больше троих. Тогда у него были очень большие проблемы в личной жизни: его выгнали из семьи от маленькой дочери, тёща дура. Игорёк утешался вовсю: заглядывал в окна и знакомился с симпатичными девушками. Отказов не было – кто же откажется от такой романтики! И кормили его девушки домашними разносолами, а прочие члены бригады довольствовались сухомяткой.

Но однажды к одной из девушек не вовремя вернулся муж…

Нет, в окно не выкинул. И удирать в окно в обвязке на голую задницу тоже не пришлось. Но морду нашему ухажёру муж набил. Больше Игорь в окна не лазил. На этом доме, а там – кто знает.

Дом этот был то ли 17, то ли 22 этажа. Герметик был однокомпонентный, белый такой, в вёдрах как для краски. У этих вёдер есть такая подляна: если его наклонить и снизу подпереть, ручка часто выскакивает. Так у меня и вышло с совсем новым ведром, когда я, вывесившись, снимала его с бордюра.

Рассказывает Денис Рожков:

- Стою у другого края крыши. Смотрю, у Таньки ведро улетело. И понимаю: блин, я же зрелище пропущу! Все бросил, бегу. Успел – долго летело. Видел конец полёта и удар. И взрыв, и блямбу.

Взрыв вышел в самом деле зрелищным. С запозданием: от удара до мощного выплеска прошло секунды две. Да и блямба получилась знатная. Ведро раскрылось розочкой и расплескало содержимое метров на 15 в диаметре. Попало также на деревья, но на стены и окна почти не попало. Все, кто в тот момент не висел, поспешили скорее собрать то, что можно. Остатки растёрли по асфальту. К счастью, ведро прилетело во внутренний двор, и на меня никто не наехал.

У нас, правда, руки были в краске. Потому что мы красили фасад этого ЗИЛа. Мы – это Перл из Твери, Женя Лохматый из Красногорска, Андрей Минин из Саратова, Юра Яхваров и Малыш из Чебоксар, ГриЛ из Дубны и я из Москвы.

Перл нашел этот заказ и был бригадиром. У ГриЛа это был первый опыт работы в промальпе. Он очень боялся вывешиваться, а ещё каждый вечер тщательно отмывал дочиста все карабины. Малыша на самом деле звали Серёжей, а прозвище он получил из-за высоченного роста. Поволжскую часть бригады привела я – мы перезнакомились весной этого года в водном походе, и я по пьянке расхвасталась: приезжайте к нам в Москву, за неделю на каяк заработаете. С верёвками и железками народ обращаться умел, а вот с деньгами в их краях туго.

Поначалу перспективы казались радужными. Но стены завода разрушились настолько, что в них приходилось вмазывать непомерное количество цемента. А он тяжёлый, и висок надо делать несколько на одном и том же месте с паузой в полсуток, иначе раствор не схватится. Мне достался как раз угол, и с ним пришлось возиться целую неделю. С тех пор я стараюсь избегать заказов со штукатуркой.

Впрочем, я и тогда уже стала избегать этой работы. Приходила редко и поздно, уходила рано. Как и Лохматый, а Малыш быстро исчез совсем. Больше всех пахали Минин и Яхварыч – они реально хотели заработать на снарягу. И заработали бы, если бы нас не кинули…

Меня, как личность свободолюбивую, запаривал режим на проходной завода. Там шмонали рюкзаки, и однажды запретили мне проносить на территорию видеокассеты с фильмами Овсянникова про воду. Не на тех напали – мне спустили на верёвке пустое ведро, и я положила туда пакет с кассетами. Тупоумная охрана такой способ представить не могла, и операция прошла беспрепятственно. Как и обратная операция: выносить видеоносители также запрещалось, поэтому кассеты день пролежали в раздевалке, а вечером отправились за территорию в ведре.