Джон Кракауэр - Эверест. Кому и за что мстит гора?

Хотя Бек ничего не видел правым глазом, а левым мог различать окружающие предметы в радиусе не более метра, он начал двигаться прямо против ветра, сделав правильный вывод, что лагерь находится именно в том направлении.

Если бы он ошибся и пошел в противоположном направлении, то свалился бы вниз со стены Канчунг, до края которой было всего десять метров. Приблизительно через полтора часа он наткнулся на «неестественно гладкие, голубоватые камни», которые оказались палатками четвертого лагеря.

Мы с Хатчисоном находились в нашей палатке и слушали радиопереговоры с Робом Холлом на Южной вершине, когда к нам, запыхавшись, вошел Бурлесон.

– Доктор, нам срочно нужна твоя помощь! – кричал он Стюарту, едва подойдя к двери. – Собирай свои инструменты. Только что пришел Бек, и он в очень плохом состоянии.

Онемевший от новости о чудесным воскрешении Бека, Хатчисон тут же выполз наружу. Он, Этанс и Бурлесон разместили Бека в одной из пустых палаток, засунули его в два спальных мешка, положили туда несколько бутылок с горячей водой и дали ему кислород.

– Тогда ни один из нас и не надеялся, что Бек переживет эту ночь, – признается Хатчисон. – Я едва смог нащупать пульс на его сонной артерии, это была так называемая «пляска сонных артерий» {43} 43 Пляска сонных артерий – отчетливо видимая на шее пульсация общих сонных артерий; признак недостаточности аортального клапана; может также наблюдаться при гиперкинезии сердца у истощенного больного. – Примеч. перев. , то есть последний, предсмертный пульс человека. Казалось, он был при смерти. И даже если бы он дожил до утра, я не мог представить, как мы будем спускать его вниз.

К этому времени три шерпа, которые ушли наверх, чтобы спасти Скотта Фишера и Макалу Го , вернулись в лагерь вместе с Макалу. Они оставили Фишера на выступе, на высоте 8300 метров, потому что решили, что спасти его уже невозможно.

УВИДЕВ, ЧТО БЕК ВЕРНУЛСЯ В ЛАГЕРЬ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ВСЕ РЕШИЛИ, ЧТО ОН УМРЕТ, АНАТОЛИЙ БУКРЕЕВ НЕ ПОЖЕЛАЛ РАНЬШЕ ВРЕМЕНИ ХОРОНИТЬ ФИШЕРА. В 17.00 В УСЛОВИЯХ УСИЛИВАЮЩЕГОСЯ УРАГАНА РУССКИЙ ПРОВОДНИК НАПРАВИЛСЯ ВВЕРХ ОДИН, ЧТОБЫ ПОПЫТАТЬСЯ СПАСТИ СКОТТА.

– Я нашел Скотта около семи часов вечера, может, в семь тридцать или в восемь, – говорит Букреев. – Было уже темно. Очень сильный ураган. На лице Фишера была кислородная маска, но баллон был пуст. Рукавиц на нем не было. Молния пуховика расстегнута, и куртка спущена с одного плеча, одна рука совсем голая. Я уже не мог ему ничем помочь. Скотт умер.

С тяжелым сердцем Букреев прикрыл лицо Фишера рюкзаком, словно саваном, и оставил его на том выступе, где он лежал. Потом он забрал фотоаппарат Скотта, его ледоруб и любимый карманный нож, который позже Бейдлман передаст девятилетнему сыну Скотта в Сиэтле, и начал спускаться вниз.

Начавшийся в субботу вечером ураган оказался даже сильнее того, что накрыл седло в предыдущую ночь. К тому времени, когда Букреев вернулся вниз в четвертый лагерь, видимость упала до пары метров, и он с трудом нашел палатки.

Благодаря щедрости экспедиции IMAX я впервые за тридцать часов вдохнул баллонный кислород, после чего заснул мучительным, неспокойным сном, несмотря на страшный шум неистово хлопающей на ветру палатки. Вскоре после полуночи, когда мне приснился кошмар об Энди, в котором он падал вниз вдоль стены Лхоцзе по свисающей веревке и спрашивал, почему я не удержал ее второй конец, меня разбудил Стюарт Хатчисон.

– Джон, – кричал он сквозь рев урагана. – Я переживаю по поводу нашей палатки. Как ты думаешь, она выдержит? Ее не снесет?

Я с трудом выплывал из мрака тревожного сна, словно утопающий человек из глубин океана. Лишь только через минуту я смог сообразить, почему Стюарт так взволнован: ветер прижал к земле половину нашего укрытия, и оно неистово сотрясалось при каждом порыве ветра. Несколько шестов сильно погнулись, и в свете моего налобного фонаря было видно, что два основных шеста, казалось, вот-вот упадут. Порывы ветра нагнали внутрь палатки мелкой снежной пыли, которая покрыла все и вся. Никогда и нигде до этого я не попадал в такой сильный ураган, даже на ледяном щите Патагонии, который считается самым ветреным местом на планете. Если бы палатка развалилась до наступления утра, нам бы пришлось очень несладко.

Мы со Стюартом собрали наши ботинки и всю одежду и расположились с подветренной стороны палатки. Усевшись и уперевшись спинами в поврежденные шесты, следующие три часа, несмотря на предельную усталость, мы сопротивлялись урагану, поддерживая истерзанный нейлоновый купол так, словно это был вопрос жизни и смерти. Я подумал о Робе, находящемся наверху на Южной вершине, на высоте 8740 метров, без кислорода и без укрытия, и мне стало так невыносимо больно, что я попытался прогнать эти мысли.

Перед самым рассветом в воскресенье, 12 мая, у Стюарта закончился кислород.

– Без кислорода мне стало по-настоящему холодно, – вспоминал он. – Я начал терять чувствительность в руках и ногах. Я боялся, что не смогу в таком состоянии спуститься вниз с седла. Боялся, что если не пойду вниз этим утром, то вообще никогда уже отсюда не спущусь.

Я отдал Стюарту свой кислородный баллон, потом перерыл все вещи вокруг нас и нашел другой баллон с остатками кислорода. После чего мы начали собирать вещи и готовиться к спуску.

Когда я рискнул высунуть нос наружу, то увидел, что, по крайней мере, одну незанятую палатку унесло ветром с седла. Потом я заметил Анга Дордже, который одиноко стоял на ужасном ветру и безутешно рыдал из-за потери Роба. После экспедиции, когда я рассказал его канадской подруге Марион Бойд о том, как Анг горевал, она объяснила: «Анг Дордже считает своим предназначением в этом воплощении обеспечение безопасности людей. Мы с ним много говорили об этом. Это является его важнейшей задачей с точки зрения религии и определяет условия его следующей жизни {44} 44 Буддисты верят в то, что все праведные поступки зачитываются им в так называемый сонам . Когда в сонаме накапливается достаточно много праведных поступков, то его владелец может выйти из круга перерождений и навсегда покинуть этот мир боли и страданий. – Прим. авт. .

Хотя формально Роб был руководителем экспедиции, Анг Дордже считал, что он несет ответственность за безопасность Роба, Дага Хансена и остальных. Поэтому когда они погибли, он винил себя в том, что не смог их уберечь».

Хатчисон опасался, что Анг Дордже настолько убит горем, что может отказаться идти вниз, и умолял его немедленно начать спуск с седла. В 8.30 утра сильно обмороженный Майк Грум заставил себя выйти из палатки. Исходя из предположения, что Роб, Энди, Даг, Скотт, Ясуко и Бек уже мертвы, он собрал Хатчисона, Таска, Фишбека и Касишке и повел их вниз с седла. В связи с отсутствием других проводников я вызвался выполнять роль замыкающего.