Билл Брайсон - Прогулка по лесам

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Кац.

Я согнул ноги:

– Да нормально.

– И я.

Он налил воду в фильтр:

– Сегодня я буду хорошим, – пообещал он.

– Ладно. – Я посмотрел через его плечо. – Есть причина, по которой ты фильтруешь кофе через туалетную бумагу?

– М-м-м-м, я выкинул бумагу для фильтров.

Я издал звук, не сильно похожий на смешок:

– Они же весили каких-нибудь десять грамм.

– Ну да, но их было очень приятно выкидывать. Разлетелись по склону. – Он налил еще воды. – Туалетная бумага тоже ничего.

Мы смотрели, как кофе течет в кружки, и чувствовали себя очень гордыми. Наш первый завтрак на природе. Он передал мне чашку. Там плавала земля и маленькие кусочки туалетной бумаги, но зато этот кофе был обжигающе горячим, что было в этот момент важнее всего.

Он посмотрел на меня, словно извиняясь:

– Я выкинул тростниковый сахар, так что сахара для овсянки нет.

– Хм. Да и овсянки для овсянки нет, я оставил ее в Нью-Гэмпшире.

Кац посмотрел на меня снова и добавил:

– Правда? Я люблю овсянку.

– А сыр есть?

Он покачал головой.

– Выкинул.

– Арахис?

– Выкинул.

– Ветчина?

– Выкинул.

Это уже звучало пугающе.

– А колбаса?

– Я съел ее в Амикалоле, – сказал он так, словно это было недели назад, а потом добавил, как будто в чем-то признаваясь: – Меня устроит чашка кофе и пара печенек.

Я скривился.

– Печеньки я тоже оставил.

Лицо Каца вытянулось.

– Оставил печеньки?

Я кивнул, извиняясь.

– Все?

Я снова кивнул.

Он тяжело выдохнул. Это и правда было серьезным ударом по его чувствам и душевному равновесию. И тут мы поняли, что нужно провести инвентаризацию. Мы расчистили место на земле и вывалили в одну кучу все имеющиеся у нас продукты. Их оказалось очень мало: лапша, пакет риса, изюм, кофе, соль, шоколадки. Туалетная бумага. И все.

Мы позавтракали «Сникерсами» и кофе, свернулись, надели рюкзаки и пошли.

– Не могу поверить, что ты оставил печенье, – сказал Кац и немедленно начал отставать.

Лес не похож на любое другое пространство. Для начала, леса похожи на кубы. Деревья окружают вас, склоняются над вами, прижимают со всех сторон. Деревья не дают увидеть, что за ними, вы путаетесь и начинаете вести себя иначе. Вы чувствуете себя маленьким и уязвимым, как ребенок, заблудившийся среди чужих ног. Если вы стоите в пустыне или в степи, то знаете и видите, что вокруг вас много пространства. Если вы стоите среди леса, то лишь чувствуете это. Деревья образуют просторное безличное ничто. И они живые.

Леса зловещи. Помимо мысли о том, что в них могут скрываться дикие животные и вооруженные, психически нездоровые парни по имени Зик и Фестус, есть что-то еще более жуткое-что-то, что заставляет вас чувствовать с каждым шагом приближение конца, ощущать себя не в своей тарелке и, соответственно, быть начеку. Хотя вы и говорите себе, что это бред, мысли о том, что за вами кто-то следит, не исчезают. Вы приказываете себе быть спокойным, ведь, в конце-то концов, это просто лес. Но на самом деле вы взвинчены сильнее, чем револьвер с взведенным курком. Каждый неожиданный шорох, будь то треск падающей ветки или шум продирающегося через чащу оленя, заставляет вас вздрогнуть и возопить о спасении. Что бы внутри вас ни было ответственно за адреналин, эта штука никогда не работала так гладко и быстро, как сейчас. В лесу она всегда готова выбросить в кровь бодрящий заряд адреналина. Даже когда спите, вы напряжены, как пружина.

Американские леса вот уже триста лет лишают людей мужества. Невероятно педантичный, нудный и общеизвестный писатель и натуралист Генри Дейвид Торо считал, что природа удивительна, удивительна во всех проявлениях, пока ходил только по городу за пирогами и ячменным пивом, но когда попал в настоящий лес во время посещения горы Катадин в 1846 году, он был потрясен до мозга костей. Это был не одомашненный мир огромных орхидей и залитых солнцем тропинок, которые считались лесом в Конкорде в штате Массачусетс, а запретный, давящий, доисторический мир, который был «суров и дик… мрачен и сер» и подходил только для «людей, больше похожих на камни и диких животных, чем на нас». Такой опыт заставил его ощутить, по словам одного биографа, «почти истерику».

Но даже люди куда более суровые и знающие, чем Торо, были выбиты из колеи странной и ощутимой угрозой леса. Дэниэл Бун, знаменитый первопроходец из всеми любимого старого доброго вестерна, который не только боролся с медведями, но и пытался встречаться с их индейскими сестрами, описывал уголки южных Аппалачей как «настолько дикие и жуткие, что на них нельзя смотреть без ужаса». Если даже Дэниэл Бун чувствовал себя здесь не в своей тарелке, то вы понимаете, что и вам пришло время поостеречься.

Когда в Новый Мир прибыли первые европейцы, тут росло около 950 млн акров леса, которые потом станут континентальными штатами Америки. Национальный Лес Чаттахучи, через который мы с Кацем сейчас пробирались, был частью густого нетронутого лесного покрова от южной Алабамы до Канады и далее, и от берегов Атлантики до далеких берегов реки Миссури.

Ныне большая часть этих лесов исчезла, но даже то, что осталось, впечатляет сильнее, чем вы могли бы подумать. Чаттахучи – это часть шести тысяч квадратных миль леса федерального значения, который простирается до Грейт-Смоки-Маунтинс и дальше и присутствует на территории четырех штатов. На карте США это выглядит всего лишь как маленький мазок зеленого, но если идти пешком, то размер этого леса огромен. До того как мы с Кацем перейдем дорогу, оставалось четыре дня, а до входа в город – восемь.

Деваться нам было некуда. Поэтому мы шли. Мы шли по горам и долинам, по одиноким грядам с видом на другие гряды, по травянистым полянам и по каменистым, извилистым, опасным спускам; шли километр за километром по темным, глубоким, тихим лесам, по тропе шириной в 20 см, отмеченной прямоугольными белыми метками (4 см в ширину, 12 в длину), развешанными на серых деревьях. Мы шли.

Если сравнить Америку с остальными развитыми странами, то выяснится, что тут очень много лесов. Одна треть континентальных штатов покрыта деревьями – всего 728 млн акров отличнейшего леса. Только в одном Мэне можно насчитать 10 млн необитаемых акров. Это 40 с половиной тысяч кв. км земель (что немногим больше Бельгии) без единого постоянного жителя. Чтобы стало совсем ясно, скажу, что всего в США считаются застроенными два процента территории.

Около 240 млн акров американских лесов принадлежат правительству. Основная их часть, а именно 191 млн акров, принадлежит Службе охраны лесов (СОЛ) США с разделением на зоны национальных лесов, национальных полей и национальных заповедников. Все это звучит очень мило и экологично, но на самом деле большая часть этой земли предназначена для многоцелевого использования, что позволяет рыть шахты, добывать газ и нефть, кататься на сноумобилях, создавать лыжные курорты – 137 штук, строить дома, кататься на внедорожниках и прочая, прочая, прочая. Короче, делать все, что кажется совершенно несовместимым с нетронутостью лесов.