Билл Брайсон - Прогулка по лесам

Так, скользя и подпрыгивая, я спустился вниз по берегу и оказался в незаметной ранее полосе вязкого сероватого ила. Я пару раз споткнулся, переволок себя на другую сторону, снова споткнулся, потом поднялся, испещренный полосками грязи и экстравагантно украшенный репейником. Наконец добравшись до K-mart, я обнаружил, что стою не на той стороне дороги, и поэтому мне все-таки пришлось перебежать через шесть крайне оживленных полос. К тому времени, как я пересек автомобильную стоянку и шагнул в проветриваемый кондиционером и заполненный веселой музыкой мир K-mart’а, я дрожал всем телом и был таким же грязным, как и на тропе.

В K-mart, как оказалось, средствами от насекомых не запаслись.

Так что я развернулся и пошел обратно в город, раздираемый таким порывом бешенства, который даже не хочу описывать. Я шел домой по пересеченной местности через фермерские поля и зону легкой промышленности. Я разорвал свои джинсы, напоровшись на колючую проволоку, и стал еще грязнее. Вернувшись в город, я увидел, что Кац сидит под солнышком на металлическом стуле возле мотеля, свежевымытый, в недавно постиранной одежде и с совершенно счастливым видом, какой может быть только у походника, вкусившего все блага городского комфорта. Технически он натирал воском свои ботинки, но на самом деле просто сидел, смотрел на мир и мечтательно наслаждался солнцем. Кац тепло поприветствовал меня. Он всегда становился в городе другим человеком.

– Боже милостивый, посмотри на него! – вскрикнул он, дивясь количеству налипшей на меня грязи. – Что бы ты ни делал – ты грязный парень. – Он снова восхищенно оглядел меня с ног до головы и сказал еще более торжественным тоном: – Ты же не сношался со свиньями, Брайсон, нет?

– Ха-ха-ха, – нарочито громко и с расстановкой, указывающей на мой сарказм, произнес я.

– Ты знаешь, они ведь не моют своих животных. Какими бы привлекательными они ни казались после месяца на тропе. И не забывай, что мы больше не в Теннесси. Возможно, здесь это даже нелегально и вообще запрещено, по крайней мере, без справки от ветеринара. – Он похлопал по стоящему рядом стулу, радуясь своей остроте. – Сядь сюда и расскажи мне все. Так как ее зовут? Босси? – Он приблизил ко мне свое лицо. – И признайся, она визжала?

Я опустился на стул:

– Ты просто ревнуешь.

– Ну, сказать по правде, нет. Я сегодня нашел себе друга. Ее зовут Бьюла.

– Бьюла? Ты шутишь.

– Хорошо бы. Но это факт.

– Никого не могли назвать Бьюлой.

– Не могли. А ее вот назвали. И она славная. Не особо умная, но действительно славная. С милыми маленькими ямочками прямо тут, – и он ткнул себя в щеки, чтобы показать, где. – И у нее потрясающее тело.

– Правда?

Он кивнул:

– Правда, – и добавил рассудительно: – Но оно покоится под сотней килограммов жира. К счастью, я не против женщин в теле, пока не придется, ну, ты знаешь, сносить стену или что-нибудь еще, чтобы вытащить ее из дома. – Он задумчиво поковырял носком землю.

– Так как ты с ней познакомился?

– На самом деле, – он наклонился ко мне так, как будто это была та история, которую стоит рассказывать, – она попросила меня подойти и посмотреть на ее трусики.

– Ну конечно, – кивнул я.

– Они застряли в мешалке в стиральной машине.

– А они не были случайно в этот момент на ней? Это я к тому, что ты сказал, что она не особо умная.

– Нет, она их стирала, а резинка застряла в крутящейся штуке, и она попросила прийти ей на помощь и вытащить их. Большие трусики, – добавил он и ненадолго впал в задумчивость, припоминая, затем продолжил: – Я их достал, но они были чертовски сильно разорваны, так что я сказал, пошутил то есть: «Мисс, я надеюсь, у вас есть другая пара, потому что эти разорваны ко всем чертям».

– Ох, Стивен, как остроумно.

– Все ради Уэйнсборо, поверь мне. И она сказала (и в этом все дело, мой грязный свинолюб), она сказала: «А ты не хотел бы сам узнать, сладкий?» – И он выразительно пошевелил бровями. – Короче, я встречаюсь с ней в семь у пожарной станции.

– Она что, держит там свои запасные трусики?

Он сердито посмотрел на меня и сказал:

– Нет, это просто место, чтобы встретиться. А потом мы поужинаем в Papa John’s. А чуть позже, как бы ни сложились обстоятельства, мы займемся тем, чем ты занимался целый день. Только мне не придется перелезать через забор и подманивать ее люцерной. Ну, я на это надеюсь, во всяком случае. Эй, взгляни-ка, – сказал он и поднял пакет, стоящий у него в ногах. Потом достал розовые женские трусики, которые справедливо можно было назвать весьма вместительными. – Я думаю подарить их ей. В качестве шутки, понимаешь.

– В ресторане? Ты уверен, что это хорошая идея?

– Я сделаю это незаметно.

Я взял у него трусики и поднял их на вытянутых руках. Они и впрямь были захватывающе гигантскими.

– Знаешь, если они ей не понравятся, ты сможешь использовать их в качестве подстилки. Скажи, – я не мог не спросить, – эта их огромность… Это часть шутки?

– О, она действительно большая женщина, – сказал Кац и снова радостно поиграл бровями. После чего он аккуратно и даже благоговейно положил трусы обратно в пакет. – Большая женщина.

Итак, я ужинал в одиночестве в кафе под названием Coffee Mill. Это было немного странно – быть без Каца после стольких дней постоянного совместного времяпрепровождения, но настолько же приятно. Я ел свой стейк, прислонив книгу к сахарнице, абсолютно довольный, когда увидел Каца, крадущегося ко мне с тревогой во взгляде.

– Слава богу, я нашел тебя, – сказал он и сел напротив меня. Он обливался потом. – Тут один парень меня разыскивает.

– О чем ты?

– Муж Бьюлы.

– У Бьюлы есть муж?

– Я знаю. Это чудо. Не может быть больше двух человек на земле, готовых с ней спать. Но вот, как оказалось, мы оба здесь, в одном городе.

Все это происходило слишком быстро для меня.

– Постой, я не понимаю. Что же все-таки с тобой случилось?

– Я стоял у пожарной станции, как мы и договаривались, и тут появился красный грузовик с визжащим прицепом, и этот парень вылез из него. Он был действительно зол и сказал, что он муж Бьюлы и хочет поговорить со мной.

– И что ты сделал?

– Я убежал. А ты что подумал?

– И он тебя не остановил?

– Он весит килограммов триста. Я бы не сказал, что бег – это его. Он скорее будет стрелять по яйцам. Пытаясь меня найти, он рыскал по округе полтора часа. Я бежал через задние дворы, врезаясь в развешенную одежду и прочее дерьмо. Теперь еще один парень преследует меня, потому что решил, что я вор. И что, черт возьми, мне теперь делать, Брайсон?

– Так, во-первых, ты навсегда перестанешь разговаривать с толстыми дамами в прачечных.

– Да-да-да-да-да, клянусь.

– Затем я выйду отсюда, посмотрю, все ли чисто, и дам тебе сигнал через окно.