Алексей Басманов - В Грецию - 'дикарем'

очлег с видом на Парфенон

Вернувшись к хижине в воскресенье на закате, я к своему смятению обнаружил, что в ней за выходные кто-то побывал.

Конечно, это был хозяин. Толстую связку бамбуковых стволов, которые я, чтобы о них не спотыкаться, закинул на крышу, он упрямо переложил на старое место, поперек входа у калитки. Калитка, которую я примотал проволокой, чтобы не лезли любопытные, снова была распахнута. Странный хозяин, упрямый. Едва сунув нос, я понял, что показываться здесь больше нельзя. А вдруг он не уехал, а ушел на дискотеку или в море порыбачить?

Оставался выбор - или ежедневный кемпинг на всю предстоящую неделю, или ежедневное питание. Было выбрано питание.

ачался новый этап одичания. Ближайшую ночь предстояло провести в прямом смысле под открытым небом - на пляже. Потребовались и новые навыки. Чтобы сходить искупаться, как, например, спрятать на ровном открытом месте свою сокровищницу поясную сумку? Ответ крайне прост: закопать ее в песок - только когда никто не видит. Место для пляжного ночлега я догадался выбрать вдали от фонарей и одеться потемнее, чтобы слиться с местностью. о и залечь не совсем на отшибе, а так, чтобы близкий человечий дух отпугивал змей и прочих недоброжелателей. Такое место нашлось неподалеку, у кемпинга "Кастраки", с внешней стороны обращенного к пляжу забора, проще говоря - под забором. Кемпинг был облюбован немецкими туристами, а потому отличался образцовой чистотой и соблюдением отбоя ровно в 23-00.

Оказалось, что до первой половины ночи песок греет, а со второй половины начинает высасывать из тебя тепло. Поверх шортов были одеты светлые штаны, которые я вез с собой в рассчете на завязывание романа в каком-нибудь милом приморском ресторанчике. а первую рубашку напялена вторая, она же и последняя. Ее я про себя назвал пальто. Между прочим, в Москве я работаю юристом и хожу на работу в красивых галстуках.

очевать вообще без всякого убежища оказалось очень неуютно. Человеку по природе своей хочется хоть куда-нибудь уткнуться, как зверушке в норку. До рассвета я еле вылежал. Солнцу я обрадовался как спасителю - оно хоть еще не грело, но давало право куда-то идти.

Следующий рассвет я встретил на лавочке на холме Пникс в Афинах. Как раз над пещерой, где перед смертью был заключен Сократ. Пещера представляет собой выемку в холме размером с небольшую комнату, закрытую толстой ржавой решеткой.

Что может быть прекраснее - открыть глаза и увидеть ослепительно белый Парфенон на холме Акрополис в лучах восходящего солнца? В ту минуту я сказал себе, что благословляю худосочную карточку, лишившую меня денег, но подарившую столь необычные ощущения.

ашел я и бочку Диогена, в которой он спал, подобно собаке. Бочка оказалась не бочкой, а как бы маленьким дугообразным мостиком в центре древнего города, выложенным из скрепленного глиной камня. Такого убежища ему было достаточно, чтобы укрываться от дождя.

Что поражает в соседстве с греческими памятниками - это исходящая от них незамутненная свежесть человеческой мысли и чувства. Все последующее - только поросль, толкования и перетолкования. Грекам было дано опираться исключительно на свое внутреннее понимание истинности и красоты. Их никто не обвинял в первородном грехе, не заставлял цитировать классиков какого-нибудь "изма", учить аксиомы и теоремы - они сами их придумывали. Попросту говоря, им никто не капал на мозги, они единственные могли писать с чистого листа.

Как взойти на Олимп

С ночным поездом из Афин в Салоники я перевалил срединную, совершенно пустынную часть Греции и, не доезжая конечной точки, сошел в городе Лептокарья. В этом месте гармонично дополняют друг друга море, со множеством кемпингов вдоль него, и горы, а именно самая высокая вершина Греции - Олимп (2917 метров).

Стартовая точка восхождения на Олимп - город Литохоро. К нему ходит автобус из города Катерини. о мне пришлось, соблюдая экономию, топать от моря шесть километров пешком.

Перед горной прогулкой, запланированной на следующий день, поспать мне так и не дали. Далеко за полночь местные пацаны устроили соревнование по катальным доскам на лестнице главной площади, где я к несчастью и улегся. За это время я хорошо усвоил беспрерывно повторяемое ими греческое ругательство - "малака" (в буквальном переводе это человек, сам с собой занимающийся любовью).

Повторяя выученное слово, я перекочевал с площади в соседний парк и залег за каменным парапетом, чтобы меня не было заметно с тротуара. Думал найти краткий покой. о теперь одолели собаки. У них оказалась активная ночная жизнь и целая война за территорию с громким гавканьем и грызней. Под конец лохматый черный пес, обиженный проигрышем, подполз ко мне и дружески устроился рядом, рассчитывая найти взаимопонимание.

Зато уже к раннему утру я успел по хорошо намеченной туристской тропе, идущей вдоль бурной горной речки, продвинуться километров пять к Олимпу. По-настоящему восхождение начинается от села Приония, к которому от Литохоро идти целых восемнадцать километров. Восхождением могут заняться все желающие. Для них построены два платных горных приюта. о мне было достаточно красивого вида вершины, с небольшими снежными полосами на ней, и я повернул обратно к железной дороге.

В поезде я с замиранием сердца протянул кондуктору остающиеся драхмы, боясь, что может не хватить до Салоник. о хватило, и даже осталось на автобус до аэропорта ($0,40).

В Греции кондукторы вообще навиду. В каждом поезде их по пять-шесть человек. Перед отправлением они, в размокших от пота форменных голубых рубашках, бешено бегают вдоль вагонов, перекликаются и пересвистываются, как будто отправляют не состав, а космическую ракету. Тем не менее, редкий поезд отходит хотя бы без десятиминутного опоздания. А на главной трассе, соединяющей север и юг страны, отбыть часом позже и прибыть позже двумя - вполне в порядке вещей.

Салоники: море, шубы и церкви

Салоники - город портовый, промышленный и шумный. о очарование средиземноморского порта, которым покоряют Патры, в Салониках как-то не выражается. Море ужасно грязное. Чтобы искупаться, надо ехать километров двадцать в направлении за аэропорт. Целые кварталы пестрят русскими вывесками: "Кожи - меха. Оптом и в розницу". Выделанные шубы свисают тут же с балконов и сушатся. Хотя какое отношение имеет субтропическая Эллада к шубам?

В Салониках множество милых, наполовину вросших в землю древних византийских церквей. Вид русской православной церкви как-то сам собой связывается со снегом, елкой, санями с бубенчиками. А тут неожиданно выясняется, что православный куполок может соседствовать с пальмой и раскаленным песком. Хотя, в сущности, христианство в этом климате и родилось.