Жан Беливо - В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком

С приходом сумерек мы сидим и на все лады потешаемся над местным тропическим фруктом с убийственным запахом — он называется дуриан. Я решил попотчевать им моих новых друзей, намереваясь при этом запечатлеть на фото выражения их лиц. В Брунее приходится смеяться над пустяками. Обаятельный Алан провожает меня почти до самых городских ворот, и я покидаю столицу, не оборачиваясь, но прекрасно чувствуя, как он провожает меня взглядом и как сильно ему тоже хочется уехать отсюда…

20 июля 2009 — 29 сентября 2010

Сингапур, Индонезия, Восточный Тимор, Австралия

— И что, больше у вас нет никаких карт? — раздраженно спрашиваю сотрудника турбюро. Похоже, он меня не понял: я собираюсь пересечь этот материк пешком, из Дарвина до Порт-Артура. Это шесть тысяч триста километров. Год пути через саванны, пустыни, громадный Квинсленд и необъятную безлюдную Северную территорию — до самой Тасмании. Сотни километров, где не встретишь ни души. И поэтому мне нужна хорошая карта.

— Так вот же вам карта! — опять отвечает он, аккуратно разворачивая передо мной практически девственно чистый квадрат типографской бумаги. — Вот Квинсленд, а здесь точками показаны роудхаусы [125] Типичные для США, Канады, Европы и Австралии «дома у дороги», состоящие обычно из заправки, мотеля, кафе, магазина и изредка — отделения банка или банкомата. …

— Вы меня опять не поняли, мсье. Мне нужна подробная карта! Между вашими «точками» по крайней мере триста километров дороги. И я хочу знать, что там, на этих дорогах, есть!

— Ну… Там ничего нет…

— Как это ничего?

— Да так. Ничего. Пусто.

У меня сердце замирает. Я понимал, что впереди пустынные безлюдные края, но не думал, что настолько. Выходит, меня ждут многодневные переходы без всякой «дозаправки». На улице под тентом меня ждет Дженни и, увидев выражение моего лица, старается утешить:

— Не переживай ты так! Воду ты найдешь, там есть водоемы. Но только воду надо будет очищать.

Славная Дженни, приютившая меня в своем домике в Дарвине. Она полна внимания и заботы к несчастному путнику, который, готовясь пуститься в последнюю на своем маршруте безумную авантюру, внезапно сбит с толку новыми неприятностями. Всем известно, что даже для путешествия на автомобиле эти пустынные дороги считаются опасными. Никто и никогда не проходил их пешком, тем более в самый разгар лета! Но я преисполнен решимости. Я пройду пешком через всю Австралию, и это станет моим последним большим испытанием. Меня снедают волнение и страх — и вместе с тем желание пуститься поскорее в путь, пережить это экстремальное приключение перед возвращением домой. А еще, по забавному стечению обстоятельств, я страшно мечтаю побыть наедине с собой.

Несколько последних месяцев, проведенных на острове Ява в Индонезии, поставили под сомнение мою выносливость. На многие недели я погрузился в суматоху переполненных людьми квартирок, домов, трущоб. В смраде, дыму и городской сутолоке я повсюду видел, как люди сражаются с нищетой и голодом. Мой приезд в Австралию был сопряжен с культурным шоком. Из мира, где каждый ежедневно бьется за кусок хлеба, я попал в другое измерение, где люди прилагают все силы к тому, чтобы лишний раз ничего не делать, и после еды лениво отодвигаются от стола, чтобы поиграть своими гаджетами. А я остро нуждаюсь в покое, тишине, одиночестве и возможности вернуться к самому себе…

8 октября 2009 года, набив коляску бутылками с водой и банками с консервами, я отправляюсь по Стюарт-хайвей, легендарной трассе, соединяющей Дарвин и Аделаиду и пересекающей материк с севера на юг. Почти тысячу километров по прямой я пройду до местечка Теннант-Крик, расположенного посреди пустыни. Затем сверну на восток, на Баркли-хайвей, пройду насквозь штат Квинсленд и выйду к Коралловому морю. Пекло стоит неимоверное. Я стараюсь идти обычным шагом по прямой асфальтированной дороге, которая проложена в дикой саванне, населенной гигантскими термитами. Иду все дальше и дальше. Иногда оглушительный грохот машин нарушает величественное молчание саванны. Мимо проносятся гигантские фуры и грузовики с тремя прицепами, подавая мне сигналы. В первый раз я почти на автомате приветствую водителя взмахом руки. Четыре полосы на дороге полностью свободны, так что я чувствую себя в абсолютной безопасности. Однако этот мастодонт на колесах едва не зацепил меня! Как только автопоезд-убийца проезжает, рядом притормаживает какая-то легковушка, и водитель, выпучив глаза, начинает орать на меня: «Совсем сдурел? Ты понимаешь, что рискуешь жизнью?» Я отвечаю, что все прекрасно понимаю, поскольку иду вокруг света пешком. Но еще никогда не встречал водителей, готовых запросто давить людей. Перед ним были две свободные полосы, он мог запросто объехать меня!

— Да, но там двойная сплошная, ты не заметил? Он все правильно сделал!

И раздраженный водитель уезжает, укоризненно качая головой. Добро пожаловать на дикий-предикий Запад! Если ты окажешься на моей полосе, я тебя прикончу.

Этот водитель оказался прав. Отныне на дороге я всегда следую его советам. Ведь когда-то море уже унесло жизнь великого мореплавателя Эрика Табарли [126] Знаменитый французский мореплаватель, гонщик и рекордсмен, погиб в 1998 году возле Уэльса в штормовом Ирландском море в результате несчастного случая. Прим. ред. . Мне дорога тоже может запросто выставить какой-нибудь счет…

Любуясь приятным пейзажем зеленеющей саванны, я наконец преодолеваю триста пятьдесят километров, отделяющие Дарвин от Кэтрина, последнего города на границе северо-австралийского буша [127] Неокультуренные земли, покрытые зарослями. Прим. ред. . Кустарники здесь довольно высоки, они дают прекрасную тень, но я не поддаюсь мимолетному искушению разбить свой лагерь на берегах реки, которая кишит крокодилами. Земли, окружающие эту дорогу с обеих сторон, принадлежат огромной животноводческой ферме, и на много десятков тысяч акров здесь не встретишь никаких признаков жизни. Кое-где попадаются небольшие поселения, а придорожные гостевые дома позволяют путешественникам заправиться бензином, посетить туалет и сделать покупки. Через каждые тридцать — сто километров на моем пути встречаются зоны отдыха — бетонированные площадки, укрытые навесами. Вот и вся зона отдыха. По крайней мере, дорога выглядит довольно симпатично, а трафик на ней невелик. Прошлой ночью я разбил палатку прямо на красно-коричневой земле под кустами акации и вдруг услышал, как в кустах возятся кенгуру-валлаби. Эти крошки мне очень нравятся, они удивительно резвые и быстрые, а еще они презабавно шныряют вокруг меня туда-сюда. Кстати, некоторые австралийцы жутко боятся валлаби, называя их «чертями» и «гигантскими крысами». Такие замечания меня только смешат, и я всегда в ответ спрашиваю, кто же здесь больший чертяка — зверь или человек? С тех пор как люди провели в пустыню воду, эти зверушки активно плодятся и размножаются. Природа не дает им достаточного количества пищи, и они совершают набеги на местные фермы. Это напоминает настоящую войну. В четыре утра меня вновь будит птичий концерт — пернатые распелись во всю силу своих легких. Какое-то время я наслаждаюсь их мелодическими модуляциями, думая о том, что вскоре отсюда исчезнут и они. На протяжении последних лет я преодолел не одну пустыню и научился распознавать малейшие изменения, происходящие в моей душе. И сейчас, в начале октября, я понимаю, что еще не все здесь осмотрел. Обычно я изучаю окружающий мир, уделяя особое внимание деталям, чтобы как можно точнее к ним приспособиться. Следом за этим приходит острое чувство одиночества, и я начинаю скучать от недостатка коммуникации, пока не дозреваю до того, чтобы принять свое одиночество и достичь духовной полноты, доверившись самому себе…