Александр Городницкий - Атланты. Моя кругосветная жизнь

Летом 1974 года, вернувшись из Новой Зеландии, впервые попал на Камчатку, где проходил научный конгресс по вулканологии, и посетил Долину гейзеров и вулкан Узон. До сих пор помню, какое фантастическое впечатление произвели на меня эти места, очень похожее на тот парк гейзеров и горячих источников, в котором мне посчастливилось побывать в Новой Зеландии.

В Окленде, в наиболее удаленной от России точке земного шара, действует самый южный на планете клуб русской авторской песни. Организован он стараниями Николая Вахрушева, приехавшего сюда много лет назад из Новосибирска. Николай и его жена Ольга организовывали мои концерты в Новой Зеландии в 2009 и 2011 годах. Члены этого клуба также в основном переехали сюда из Сибири, с Дальнего Востока, и сейчас авторская песня объединяет их как воспоминание о Родине.

Нередко путь в Новую Зеландию для людей, уехавших из стран бывшего Советского Союза, складывается непросто. Об этом мне рассказывали замечательные люди – Андрей Овсянников, занимавшийся в «Лихие 90-е» в России бизнесом, и супружеская пара врачей Наташа и Василий Лашмановы. Василий – врач-протезист, сейчас у них с женой своя частная клиника. «После того как мы уехали из Украины, – рассказала мне Наташа, – мы пять лет жили в Южной Африке и, когда решили, что нам все-таки лучше поменять местожительство, долго изучали карту и думали куда же лучше поехать. Мир большой, но нам показалось, что Новая Зеландия – это самая спокойная, тихая, дружелюбная страна. И мы не ошиблись. Я бы сказала, что это – последний рай на Земле. Мы ее очень любим».

Надо сказать, что мне довелось встречаться со многими русскими эмигрантами в самых разных странах. И, пожалуй, Новая Зеландия – единственная страна, где все приехавшие из России безоговорочно признаются в любви к своей новой родине и действительно называют ее Родиной, что отнюдь не типично для русского человека.

Яркий солнечный день в октябре 2011 года. Джуди везет меня в аэропорт на своей крошечной машине. Я в последний раз обнимаю ее. Я прощаюсь с Новой Зеландией, с маленьким кусочком вулканической суши, висящей над погружающейся под нее Тихоокеанской плитой. Я прощаюсь со страной вечной зелени, где нет ни жестокой зимы, ни жаркого засушливого лета, где урожай можно снимать несколько раз в год. Я прощаюсь с ее коренным населением маори, удивительно талантливыми людьми, чьи песни так напоминают русские народные. Я прощаюсь с сообществом людей, которые нашли силы и возможность начать жизнь с «белого листа» – вдали от войн, национальных розней, революций и других неустройств, сотрясающих наш Старый Свет.

Регистрация, паспортный контроль. Уходя на посадку, перед последним поворотом, я оборачиваюсь и машу рукой Джуди. Старая седая женщина стоит и печально смотрит мне вслед. Она старается улыбнуться, но у нее это плохо получается. Самолет взлетает. Под крылом в просветах рваных облаков в последний раз мелькает яркий желто-зеленый берег Новой Зеландии. Мы расстаемся. На этот раз, похоже, навсегда.

Когда шестьдесят лет назад я учился в Ленинградском горном институте, то наивно полагал, что знаю все об устройстве окружающего мира. Я помнил наизусть пять ленинских признаков империализма и, главное, содержание сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)». Кстати, из всех классиков научного коммунизма более прочих мне нравилось читать именно труды Сталина, поскольку Ленин, с моей точки зрения, писал слишком длинно и путано, в то время как формулировки «отца народов» были жесткими и понятными. Я был абсолютно уверен, что невозможна революция без рабочего класса, я понимал идиотизм любой религии и твердо стоял на принципах диалектического и исторического материализма, которые хорошо помню до сих пор. С течением времени, однако, многое изменилось. Уже став профессором, опубликовав свыше 250 научных работ, я вдруг осознал, что понимаю в науках гораздо меньше, чем полвека назад. Даже в родных для себя естественно-научных областях, которыми занимаюсь не одно десятилетие и являюсь автором нескольких книг по истории Земли, дрейфу континентов, природе земного магнетизма, мне не все так ясно и очевидно, как было в далекие студенческие годы. Чем глубже погружаешься в научные знания, тем отчетливее понимаешь, что с позиций современной агностической науки многие вещи объяснить просто невозможно.