Жюль Верн - История великих путешествий. Том 1. Открытие Земли

Узнав, что мусульмане препятствуют продаже товаров, давая за них слишком низкую цену, Гама послал к саморину Диаша с жалобой на вероломство мавров и плохое к нему отношение. В то же время он объявил о переводе фактории в Каликут, где надеялся удачнее продать товары.

Жалобу приняли благосклонно, и хорошие отношения сохранились до 10 августа 1498 г., несмотря на происки мавров. В тот самый день Диаш пришел предупредить саморина о скором отплытии да Гамы и напомнить властителю об его обещании отправить посольство в Португалию, а также попросить образчики каждого из местных изделий, за которые будет оплачено первыми же товарами, которые продадут после отплытия флота, потому что служащие фактории рассчитывали остаться в Каликуте во все время отсутствия Гамы.

Диогу Диашу пришлось дожидаться аудиенции четыре дня. Саморин принял его очень холодно и не только отказался выполнить обе просьбы Васко да Гамы, но потребовал, чтобы тот немедленно выплатил ему шестьсот шерафинов в качестве таможенной пошлины. Вслед за тем саморин приказал захватить португальские товары и задержать Диогу Диаша вместе с его помощниками.

На следующее утро по городу с барабанным боем ходили глашатаи и объявляли во всеуслышание, что саморин уличил португальцев в шпионаже и потому строго-настрого запрещает всем жителям Каликута вступать с ними в какие бы то ни было отношения. Васко да Гама, узнав о враждебных действиях саморина, решил выждать некоторое время, чтобы неожиданно нанести ему ответный удар.

Через несколько дней в нарушение приказа властителя, а может быть, и в шпионских целях на португальские корабли опять стали прибывать с берега посетители — торговцы со своими товарами, ремесленники с различными изделиями и просто любопытные. Всех их хорошо принимали и кормили. Но когда среди посетителей оказалось несколько именитых горожан, Васко да Гама велел их задержать и сообщил саморину, что отпустит заложников только в обмен на пленных португальцев.

К установленному адмиралом сроку ответ властелина не пришел, и да Гама приказал поднять паруса и бросить якорь в четырех лигах [115] [115] Речь идет о морской лиге, которая в XV — XVI вв. в Испании и Португалии равнялась 5,5 км. ( Примеч. перев .) от Каликута. После новой безуспешной атаки индусов два комиссионера вернулись на борт, а часть захваченных Гамой заложников была возвращена. Диаш привез необычное письмо от саморина к португальскому королю, написанное на пальмовом листе. Мы воспроизводим его во всем его странном лаконизме, столь отличном от обычной помпезности восточного стиля: «Васко да Гама, твой придворный прибыл в мою страну, чему я очень рад. Земля моя богата гвоздикой, имбирем, корицей, перцем и драгоценными камнями. В обмен я хочу получать от тебя золото, серебро, кораллы и красную ткань».

Двадцать седьмого августа к кораблю приблизились лодки с пленными португальцами, но Гама отослал только половину заложников, заявив сидевшим в лодке индийцам, что остальные шесть человек будут отпущены после того, как саморин прикажет вернуть португальские товары.

На рассвете следующего дня к флагманскому кораблю торопливо приплыла маленькая лодка. В ней оказался насмерть перепуганный тунисский мавр Мосайда: в эту ночь было конфисковано все его имущество, а его самого объявили шпионом португальского короля. Мосайде с трудом удалось ускользнуть от преследования, и теперь он умолял капитана-командира предоставить ему убежище. Васко да Гама согласился взять его в Португалию. Впоследствии Мосайда обосновался в Лиссабоне и принял христианскую веру.

К вечеру индийцы доставили на лодках часть португальских товаров, чтобы обменять их на заложников. Но Васко да Гама, решив отомстить саморину, ответил, что он дарит эти товары каликутскому властителю, а заложников увозит с собой в Португалию.

Тридцатого августа флотилия тронулась в обратный путь. Но не прошло и двух-трех часов, как полное безветрие задержало корабли у каликутского берега. Вскоре они были окружены несколькими десятками лодок с вооруженными людьми. Выстрелы из бомбард не испугали индийцев. Однако бой не состоялся. Внезапно задул сильный ветер и началась гроза. Португальские корабли понеслись на всех парусах в открытое море, оставив преследователей позади. Адмирал продолжал держать курс вдоль побережья Декана и позволил нескольким матросам высадиться на берег, чтобы набрать фруктов и корицы, когда вдруг заметил восемь кораблей, направлявшихся, по всей видимости, в его сторону. Гама вызвал моряков на борт и поспешил навстречу индусам, которым не оставалось ничего другого, кроме как пуститься в бегство, бросив на милость португальцев лодку, загруженную кокосовыми орехами и съестным.

Спустя четыре дня появились еще два корабля. Васко да Гама дал им войти в залив. Один укрылся у высокого берега, а другой приблизился к стоянке португальцев. Стоявший на корме нарядно одетый человек лет сорока, со светлой кожей, издали закричал на венецианском наречии, что имеет сообщить командиру нечто важное. Незнакомец, по его словам, был христианином по рождению, с молодых лет попавшим в Индию, и находился на службе у могущественного правителя Гоа, от которого и привез португальцам письмо с предложением мира и дружбы. Пока этот общительный человек вежливо беседовал в каюте с Васко да Гамой, причем «говорил так много и о стольких вещах, что иногда противоречил сам себе», португальцы захватили его корабль. Затем по приказанию Васко да Гамы подозрительный незнакомец был подвергнут жестоким пыткам, после чего под угрозой смерти помог португальцам захватить второе индийское судно и в конце концов признался, что целью его визита было заманить португальские корабли в Гоа, где они были бы использованы в войнах с соседними государствами. Васко да Гама оставил этого лазутчика у себя, и впоследствии, вторично крещенный, под новым именем Гашпара да Гамы, он был взят переводчиком в экспедицию Кабрала, отличился на португальской службе и даже будто бы стал фаворитом короля Мануэла.

Плавание было исключительно тяжелым. Переход до африканского берега занял три месяца. Ветра почти не было. Одолевал мучительный зной. Вода протухла, пища почти вся испортилась, людей валила цинга. Ежедневно море поглощало новых мертвецов. На каждом корабле оставалось по семь-восемь здоровых человек, которые не в состоянии были справиться со всей работой. «Я заверяю всех, — пишет анонимный автор «Рутейру» [116] [116] «Рутейру» — дневник путешествия ( порт .). , — что, если бы подобное положение продолжалось еще две недели, не осталось бы людей для управления кораблями. Мы дошли до такого состояния, что исчезли все узы дисциплины. Мы молили святых покровителей наших судов. Капитаны посовещались и решили, если позволит ветер, вернуться обратно в Индию».