Жюль Верн - История великих путешествий. Том 1. Открытие Земли

Между тем «великий маркиз», не дожидаясь решения короля, делил в Перу завоеванные земли. Себе и своим приближенным он брал наиболее плодородные и удобно расположенные области, оставляя спутникам Альмагро, или чилийцам, как их называли, самые скудные и отдаленные участки. (Такой пристрастный раздел, конечно, не мог не вызвать раздражения среди бывших солдат Альмагро.)*

Одному из своих офицеров, по имени Педро де Вальдивия, Писарро поручил завершить предприятие, начатое Альмагро, то есть покорение Чили. Вальдивия выступил 28 января 1540 г. по приморской дороге со ста пятьюдесятью солдатами и двумя священниками. Сравнительно благополучно пересек он безводную пустыню Атакаму и добрался до центральной части Чили — плодородных долин Кокимбо. Местные жители сначала встретили испанцев дружелюбно, но, когда после сбора урожая пришельцы начали грабить население, воинственные индейцы арауканы выступили против них с оружием в руках. (Они храбро сражались не только с солдатами Вальдивии, но и с его преемниками. Непрерывные войны испанцев с арауканами не прекращались в течение целого столетия.)*

Двенадцатого февраля 1541 г. Вальдивия заложил новый город Сант-Яго (город святого Якова). Вальдивия провел восемь лет в Чили, руководя завоеванием страны и организацией колониальной администрации. Менее алчный, чем другие «конкистадоры», его современники, он увлекался минеральными богатствами только лишь для того, чтобы обеспечить процветание своей колонии, в которой ему прежде всего удалось оказать содействие развитию сельского хозяйства. «Самая прекрасная шахта, которую я обнаружил, — хлебная да виноградная, а еще — кормовая. Что же касается шахт, то мы ведь не живем от их содержимого. И как же часто делает хорошую мину тот, кто ведет нечестную игру» [139] [139] В подлиннике игра слов, основанная на двойном значении слова «mine»: 1 — шахта, рудник; 2 — выражение лица, мина. ( Примеч. перев .) .

В то время как Вальдивия отправлялся в Чили, Гонсало Писарро переходил через Анды во главе трехсот сорока испанцев и четырех тысяч перуанцев, поставив своей целью найти на востоке страну, в которой, по словам индейцев, в изобилии было корицы и пряностей. С большим трудом удалось преодолеть горные хребты и бурные потоки. Много людей погибло в горах от холода. Отряд медленно продвигался в глубь материка. На обширных равнинах, покрытых болотами и непроходимыми лесами, испанцы были застигнуты проливными дождями, не прекращавшимися в продолжение двух месяцев. Трудности похода усугублялись недостатком пищи и враждебным отношением туземцев. Испанцы часто страдали от голода в стране, где не было ни быков, ни лошадей, где самыми крупными четвероногими были тапиры и ламы, причем последние встречались лишь изредка на склонах Анд. Но несмотря на все лишения, Гонсало Писарро достиг долины реки Напо, входящей в систему Амазонки, и затем дошел до реки Мараньон (Амазонка). Здесь испанцы разбили лагерь и построили бригантину. Пятьсот солдат под начальством офицера по имени Франсиско де Орельяна пустились на этой бригантине вниз по течению, чтобы добыть продовольствие для экспедиции. Они добрались до устья Амазонки, проплыв таким образом около двух тысяч миль.

Возможно, Орельяна захотел отделиться от своего начальника, а может быть, его люди не смогли справиться с быстрым течением, как бы то ни было, это было поистине удивительное плавание, продолжавшееся 172 дня, — через незнакомые области, без компаса, без проводника, без запасов провизии, с непокорным экипажем, среди враждебного населения! Добравшись каким-то чудом на своей наспех сколоченной бригантине до Атлантического океана, Орельяна затем ухитрился достичь острова Кубагуа (у побережья Венесуэлы), откуда отправился в Испанию, чтобы предложить дерзкий план завоевания и колонизации берегов великой реки. Если бы поговорка «добро тому врать, кто за морем бывал» не была давным-давно известна, Орельяна выдумал бы ее.

Орельяна охотно рассказывал соотечественникам всевозможные истории об удивительных богатствах и чудесах тех стран, через которые ему довелось проехать; золота здесь было будто бы столько, что местные жители устилали им кровли домов и храмов. В глазах испанцев все это служило подтверждением распространенной легенды об Эльдорадо («стране позолоченного человека»), где золота «полным-полно». В XVI в. на поиски фантастического Эльдорадо снаряжались одна за другой экспедиции, исследовавшие всю северную часть Южной Америки. Орельяна рассказывал также о существовании на берегах великой реки «республики женщин-воительниц». Это сообщение, напоминавшее древнегреческий миф, дало повод назвать реку, которую открыл Орельяна, рекой амазонок. Если отбросить из рассказов о путешествии все нелепое и вымышленное, что особенно привлекало современников, то нужно признать, что Орельяна совершил одну из самых замечательных экспедиций эпохи великих открытий, изобиловавшей грандиозными предприятиями. Франсиско де Орельяна впервые сообщил европейцам о существовании обширной страны, простирающейся от Анд до Атлантического океана.

Но вернемся к Гонсало Писарро. Можно себе представить его изумление и беспокойство, когда, дойдя со своим отрядом до места, где Напо впадает в Мараньон, он не нашел Орельяна, который должен был его здесь ожидать. Полагая, что с его помощником случилось какое-то несчастье, Гонсало велел построить каноэ и отправил несколько человек на разведку вниз по реке в надежде, что они встретят Орельяна. Только через два месяца Писарро, продвигаясь на восток, встретил полуживого офицера из отряда Орельяна и узнал от него, что тот якобы умышленно нарушил приказ начальника, пустившись в плавание по неизвестной реке.

(Продвигаться дальше было уже невозможно. Измученные, истощенные люди валились с ног от голода и болезней. Так и не найдя легендарную страну пряностей, Гонсало Писарро решил вернуться в Перу.)* Обратный путь экспедиции был усеян сотнями трупов. Испанцы съели всех лошадей и собак, сжевали кожаные ремни и упряжь, питались кореньями. Когда остатки экспедиции выбрались из джунглей на открытое плоскогорье, в живых осталось только восемьдесят человек. Четыре тысячи индейцев и двести десять испанцев погибли в этом страшном походе, продолжавшемся не менее двух лет.

В то время как Гонсало Писарро с трудом продирался через экваториальные джунгли, прежние сторонники Альмагро, которые никогда по-настоящему не присоединялись к Писарро, сплотились вокруг сына своего бывшего командира и составили заговор с целью убийства маркиза.

О заговоре стало известно друзьям Франсиско, но напрасно они старались предостеречь «великого маркиза». (Он был так упоен своей властью и могуществом, что не желал считаться ни с какими советами. «Пока меч правосудия находится в моих руках, — говорил он, — никто не осмелится посягнуть на мою жизнь».)*