Жюль Верн - История великих путешествий. Том 1. Открытие Земли

Трудно найти что-либо более гнусное, чем этот суд, в котором Писарро и Альмагро были одновременно и судьями и обвинителями. Из статей обвинения одни были настолько смехотворны, а другие до того нелепы, что не знаешь, чему более удивляться: наглости или криводушию Писарро, подвергшего допросу властителя могущественного государства.

(Атагуальпа был признан виновным в незаконном захвате престола, в убийстве своего брата Гуаскара, в растрате золота страны, что нанесло ущерб испанской короне, в идолопоклонстве, в многоженстве, в попытке поднять восстание против законных властителей Перу — испанцев и т. д.)* За все эти преступления «суд» приговорил его к публичному сожжению на костре. Но так как Атагуальпа в конце концов согласился принять крещение, чтобы только отвязаться в последние часы своей жизни от назойливого Вальверде, то новообращенного, в виде особой милости, не сожгли, а задушили тетивой от лука. Казнь Атагуальпы была повторением печальной истории властителя ацтеков Куаутемока. Эти два злодейства резко выделяются даже среди бесчисленных зверств испанцев в Америке, где завоеватели не останавливались ни перед какими позорными преступлениями!

Правда, в разношерстном сборище авантюристов нашлось все же несколько человек, сохранивших чувство чести и собственного достоинства. Они пытались было выступить в защиту справедливости, но их слабые голоса были заглушены корыстолюбивыми речами Писарро и его сообщников.

Тогда губернатор пожаловал верховную власть сыну Атагуальпы по имени Пабло-Инка. Но война между братьями и события, происшедшие после прихода испанцев, заметно ослабили привязанность перуанцев к своим императорам, а молодой человек, который вскоре должен был бесславно погибнуть, уже не имел больше такого авторитета, каким пользовался Манко Капак, сын Гуаскара, признанный народом Куско. К тому же некоторые из сановников вскоре попытались выделить отдельные «царства» из Перуанской империи: так поступил, например, Руминаги, правитель Кито, приказавший убить брата и детей Атагуальпы и объявивший себя независимым.

Испанцы умело воспользовались внутренними раздорами в стране. Писарро стремительно двинулся на Куско, решив, что теперь у него достаточно сил, чтобы покорить столицу Перу. В гавани Сан-Мигель высаживались толпы авантюристов, соблазненных рассказами о перуанских сокровищах, и спешили присоединиться к Писарро. Под его начальством собралось уже пятьсот человек, не считая значительного отряда, оставшегося в крепости Сан-Мигель во главе с Белалькасаром.

Во время похода на Куско происходили стычки с большими отрядами перуанцев, но все они кончились для них тяжелыми потерями и самыми ничтожными для завоевателей. 15 ноября 1533 г. испанцы вступили в город и немедленно овладели им. Но здесь их ждало разочарование: золота и драгоценных камней удалось собрать гораздо меньше, чем предполагалось, хотя добыча и превысила сумму выкупа Атагуальпы. Но испанцам показалось этого мало то ли потому, что они уже «освоились» со сказочными богатствами страны, то ли оттого, что теперь стало больше желающих принять участие в дележе.

Между тем Белалькасар, которому наскучило бездействие, воспользовался подкреплением, прибывшим из Никарагуа и Панамы, и отправился в Кито, где, по словам перуанцев, Атагуальпа оставил большую часть своих богатств. С отрядом из восьмидесяти всадников и ста двадцати пехотинцев он разбил войско Руминагуи, преградившее ему путь, и благодаря своему мужеству и ловкости вступил победителем в Кито. Но ему пришлось испытать еще большее разочарование: сокровищ Атагуальпы в Кито вовсе не оказалось. (По-видимому, они были предусмотрительно вывезены и спрятаны жрецами.

Не успел Белалькасар укрепиться в завоеванном городе, как на сцену неожиданно выступило новое действующее лицо.)* На перуанском побережье высадился с крупными силами сподвижник Кортеса, губернатор Гватемалы Педро де Альварадо. Прикинувшись, будто он не знает, что провинция Кито подлежит ведению Писарро, новый претендент на завоевание Перу организовал экспедицию из пятисот человек, в числе которых было более двухсот всадников. Альварадо рассчитывал первым дойти до Кито, а потом уже отстаивать права фактического владельца. Высадившись в Портовьехо, он решил добраться до Кито без проводников, но выбрал по неведению самый худший и труднейший путь через Анды. После страшных страданий от жажды и голода, не говоря уже о горячем пепле извергающегося вулкана Чимборасо и о глубоких снегах на горных перевалах, экспедиция Альварадо, потеряв пятую часть своих участников и половину лошадей, достигла наконец долины Кито. Оставшиеся в живых были так измучены, что потеряли всякую боеспособность.

(Как только Писарро узнал о высадке Альварадо, он немедленно послал на спорную территорию своего компаньона Диего де Альмагро, поручив ему предварительно зайти в Сан-Мигель за подкреплением. Не застав в крепости Белалькасара, раздосадованный Альмагро отправился в поход на Кито с теми незначительными силами, которые были в его распоряжении.

Это трагикомическое состязание трех претендентов, из которых каждый хотел опередить и перехитрить своих соперников, как нельзя лучше характеризует бесчестные нравы испанских конкистадоров.

Можно себе представить удивление и беспокойство, охватившие спутников Альварадо, когда вместо ожидаемых индейцев они увидели перед собой отряд испанских солдат под начальством Альмагро! Оба отряда изготовились к бою. Но подоспевший в это время на помощь к Альмагро Белалькасар сообщил ему, что в Кито не оказалось никаких сокровищ. Альмагро понял, что сражаться, по сути дела, не из-за чего. Вступив в переговоры с Альварадо, он заключил с ним мировую сделку. Губернатор Гватемалы согласился за сто тысяч песо отказаться от своих притязаний и уступить Писарро весь свой флот и все военное снаряжение. После этого Альмагро вошел со своим отрядом в Кито и отправил к Писарро гонцов с донесением о новой блистательной победе.)*

Пока в Перу происходили эти события, Эрнандо Писарро прибыл в Испанию с богатым грузом награбленных сокровищ, которые обеспечили ему при дворе превосходный прием. Эрнандо добился для своего брата Франсиско расширения наместнических прав и привилегий, ему также был присвоен титул маркиза. Отныне Франсиско Писарро — маркиз де Альтавильяс — приобщался к придворной знати. Эрнандо Писарро получил рыцарское звание. Что касается Альмагро, то он был утвержден в должности «аделантадо» — губернатора; его владения простирались на двести испанских миль (больше тысячи километров) без обозначения границ подвластной ему территории, что открывало широкий простор для всевозможных недоразумений и произвольных толкований.