Питер Мейл - По следу Сезанна

Хольц сказал, что они придут в десять. Значит, ему надо убить четыре часа и за это время найти место для машины поближе к дому. Но сначала кофе! Когда он пешком вышел на бульвар Сен-Жермен, ночное небо уже начинало светлеть.

Францен опустил ноги и сел на край кровати. Ночь выдалась тяжелой. Каждый раз, когда он засыпал, ему начинал сниться Хольц: в номере «Ритца» он сидел, скорчившись, как готическая горгулья, над чемоданом полным золота и манил Францена пальцем. Сколько же сил и времени потрачено на этого мерзкого карлика. Голландец зевнул, потянулся, чувствуя, как на продавленном матрасе затекла спина, потер отросшую за ночь щетину и вдруг пришел в отличное настроение. То, что лежит под кроватью, легко компенсирует все неприятности этой ночи. Картины-то пока у него.

Весело насвистывая, он спустился вниз и отдал консьержу ключи. Тот, видимо изучив журнал от корки до корки, тупо смотрел на улицу покрасневшими глазами.

— Эту ночь я не забуду никогда, — порадовал его Францен. — Какое гостеприимство, какой прекрасный номер, какой сервис — все было великолепно!

Консьерж остался совершенно равнодушен к комплиментам и закурил сигарету.

— Вы принимали душ?

— Я не нашел полотенец.

— Полотенца у меня. Двадцать франков.

— Если бы я знал!

Держа в одной руке сумку с вещами, а в другой — шестьдесят миллионов долларов, Францен вышел на улицу, свернул за угол и направился к Лионскому вокзалу, где можно было позавтракать и подумать о будущем.

В вокзальном кафе ему подали как раз такой круассан, какие он любил: золотистый посередке с хрустящими поджаренными кончиками. Он макнул его в кофе и осторожно откусил. Круассан оказался на удивление вкусным и восхитительно свежим. И кофе был отличным: горячий, крепкий, бодрящий. Теперь Францен чувствовал себя гораздо лучше. Зато внешний вид, решил он, взглянув на мятую рубашку и галстук с пятнами вчерашнего соуса, оставлял желать лучшего. Бритва, душ, чистая рубашка — и он будет готов встретить новый день. Сразу же после завтрака надо будет найти приличный отель.

Подумав об отеле, он тотчас же вспомнил о «Ритце» и о том, что сегодня придется увидеться с Рудольфом Хольцем. Эти встречи и раньше не доставляли ему особого удовольствия, а уж после того, как Францена выселили из собственной квартиры, от одной мысли о Хольце у него начиналась изжога. Этот коротышка говорил с ним вчера по телефону будто с лакеем. И, честно говоря, если оглянуться назад, примерно так и складывались их отношения. У Хольца была работа, у Хольца были деньги, и Хольц любил, когда по его команде люди, как бобики, прыгали через палочку. Такой уж он человек.

Францен тщательно стряхнул крошки с усов и сам удивился, обнаружив, что улыбается. На этот раз все будет по-другому. Он нежно взглянул на алюминиевый чемоданчик под столом. Пока картины у него, он имеет преимущество. Несмотря на свое сомнительное занятие, Францен был человеком порядочным и даже не думал о том, чтобы выманить у Хольца сумму больше заранее оговоренной. Но некоторые уступки можно потребовать. Он не принадлежит Хольцу и имеет право честно зарабатывать себе на жизнь изготовлением подделок и для других заказчиков, если таковые появляются. И как раз сейчас ему предоставилась такая возможность: уже через несколько часов Пайн с друзьями будет у него в мастерской.

Францен достал из кармана карточку Пайна и взглянул на часы. Нет, еще слишком рано, чтобы звонить приличному человеку. Ничего, сейчас он найдет себе хороший отель и позвонит уже оттуда. Приняв решение, Францен бодро подхватил свой багаж и пошел навстречу солнечному свету и новому хорошему дню.

Бруно Параду из машины наблюдал, как просыпается улица Святых Отцов. В доме Францена открылась дверь, и из нее показался немолодой мужчина в очках — пессимист, захвативший зонтик, хотя в утренней синеве не видно было ни облачка. Мужчина взглянул на небо, потом на часы и торопливо зашагал в сторону бульвара. Этот спешит на метро и не представляет для Бруно никакого интереса.

Только через полчаса он увидел ту, кого ждал. Женщина перешла неширокую улицу и открыла машину, припаркованную прямо напротив нужного дома. Параду тронулся с места и подъехал поближе, перегородив дорогу и доступ к желанному месту. Женщина села на водительское сиденье и принялась неторопливо изучать свое лицо в зеркале, потом достала из сумочки щетку и поправила и без того безупречно уложенные волосы. Сзади уже сигналил нетерпеливый водитель. Параду выставил руку в окно, изобразил пальцами освященный веками жест и сам посигналил. Женщина оглянулась и обдала его презрением. С нарочитой неторопливостью она достала темные очки, нацепила их на нос и медленно тронулась с заветного пятачка.

Bon . Параду припарковался, выключил двигатель и разложил на рулевом колесе «Солдата удачи», любимый журнал наемников. По-английски он знал всего несколько подхваченных в барах слов, но читать было и не обязательно. Он покупал журнал ради картинок. Подобно прилежному инвестору, штудирующему «Уолл-стрит джорнал», он изучал рекламу новых и усовершенствованных средств уничтожения. Сегодня Параду, как зачарованный, любовался на фотографию пистолета «Глок 26», лежащего на широкой мужской ладони. Калибр девять миллиметров, магазин на десять патронов, вес — пятьсот шестьдесят граммов. Такой пистолет запросто можно носить, засунув в швейцарский армейский носок. Параду стал листать дальше и нашел рекламу ножа, которым можно рассечь свободно висящий трехдюймовый канат, объявление о льготной подписке на «Новинки автоматического оружия», фотографию замшевых перчаток со свинцовыми накладками на костяшках, объявления о распродаже приборов ночного видения всех возможных модификаций и о наборе на курсы снайперов и изображение пуленепробиваемого жилета в разрезе. Какая прекрасная страна Америка, думал он, разглядывая фотографию красотки, одетой только в патронную ленту. Время от времени Параду отрывался от журнала и поглядывал на улицу, но пока делать ему было нечего. Он отложил журнал и стал мечтать о том, как истратит свой гонорар. С семьюдесятью пятью тысячами долларов можно будет подумать и об «Узи».

Как это часто бывает, смена часовых поясов оказалась надежнее всякого будильника. А кроме того, Люси так не терпелось поближе познакомиться с Парижем, что уже в семь часов они сидели за завтраком в баре отеля «Монталамбер». Как ни странно, Сайрес оказался там еще раньше их, и они обнаружили его, розовощекого и благоухающего лосьоном для волос, за чтением «Геральд трибюн».

— Доброе утро, мои дорогие. Не ожидал увидеть вас в такую рань, — удивился он. — А как же завтрак в постели? Романтическое яйцо всмятку с видом на крыши Парижа? Немного шампанского в апельсиновом соке?