Наталия Полянская - Нормандская лазурь

– Сразу видно, – сказала Ольга, – что мы все тут хорошо учились. Виват краснодипломникам!

– Наверное, мы не можем отгадать не потому, что мы тупые, а потому, что Левассёр был не очень умный, – предположил Женька. – И написал первое, что в голову взбрело. А мы стараемся.

– В романах так и бывает, – поддакнула Ольга. – Дядюшка на самом деле ненавидел племянника. Судя по письму, он и с сестрой отношения не поддерживал, наверное, поссорились. И таким образом решил всем отомстить. Написал племяннику письмо с запутанными указаниями на место, где якобы лежат сокровища, и помер довольным. Племянник метался, метался, всем раззвонил, криминальные элементы заинтересовались, грохнули его и потеряли чемоданчик... И весь этот цирк на пустом месте, так как никакого смысла в загадке нет.

– Но ведь могилу сержанта Юппена мы нашли, – возразил Никита. – И зеленая лиса имелась.

– Это, возможно, лишь совпадения. Дальше мы шли только по предположениям.

– А знаете, я подумал, что это не может быть пляж Суорд, – объявил Женька, подцепляя на вилку крохотного маринованного осьминога. – Ведь в условиях что сказано? На том месте, куда мы придем – и это шестое место высадки, Пуэнт дю Ок, – нам нужно вспомнить, из чего ковались мечи. Если бы Левассёр имел в виду Суорд, то было бы зашифровано слово «меч», а не материал, из которого мечи делают...

– В первую очередь, – сказал Никита, – неплохо бы зашифровать в эту загадку слово «логика». Хватит ломать мозги. Предположение Ольги о страшной мести племяннику начинает мне казаться логичнее, чем попытка расшифровать бредовое послание какого-то неизвестного француза...

К машине возвращались сытые, довольные и умиротворенные. Порт в Гранкан-Мези был небольшой, но красивый; сновали деловитые катера с полосатыми боками, смирно стояли рядками у причалов белоснежные яхты. Кому-то могло и надоесть это вечное сочетание моря и корабликов, но только не Ольге: она очень любила все морское, и даже ванну недавно отремонтировала, обустроив в сине-белых цветах, и занавеску душевую повесила – с ракушками.

– Никуда нам не деться с N13, – сказала Ольга, заглянув в карту.

– И это хорошо, – согласился Никита, заводя мотор и сдавая со стоянки задом. – Заглянем по дороге в одно местечко.

– Что-то любопытное?

– Да. В прошлый раз по дороге в Шербур мы его проехали, не останавливаясь. Это небольшой городок, Сент-Мер-Эглиз, первый освобожденный город Нормандии. Пляжи были дальше, а туда сбрасывали парашютный десант, и с ним приключилась забавная история.

– Какая?

– Доедем – расскажу.

После еды хотелось спать, но штурман не спит, а развлекает водителя, и Ольга болтала с Никитой, поглядывая по сторонам. Хотя показывать дорогу смысла не имелось – шоссе N13 вело напрямую в Шербур и было уже знакомо. Включили радио, залопотавшее что-то по-французски, и Женька, поинтересовавшись, долго ли еще ехать, пристроился подремать в обнимку с рюкзаком.

– Никит, – сказала Ольга минут через двадцать езды, – а он опять за нами тащится.

В зеркале заднего вида маячил знакомый зеленый «Рено». Шоссе здесь шло прямо как стрела, дорога отлично просматривалась, и «Рено» держался на расстоянии, но, без сомнения, это был тот самый автомобиль.

– Нормандия – очень маленькая территория, я смотрю, – процедил Никита сквозь зубы. Женька, не успевший заснуть, чуть шею не свернул, пытаясь разглядеть преследователя. – Прибавим-ка.

Они увеличили скорость, «Рено» проделал то же самое, продолжая держаться метрах в двухстах.

– Шпионский роман, – сказал Малиновский. – Идентификация Борна. Ну ладно, хочет с нами поиграть – и мы с ним поиграем. Ольга! Найди мне закуток в полях, быстро.

– Тупик?

– Можно и тупик. Дорожку безлюдную. Не на шоссе же с ним отношения выяснять.

– Ага, поняла.

Ольга выключила радио, врубила навигатор и стремительно развернула карту. За умение быстро ориентироваться на местности она и «работала» штурманом.

– Так, мы сейчас здесь... Вот. Через несколько километров будет съезд на городок Сен-Ком... блин...

– Сен-Ком-дю-Мон, – подсказал Женька, сунувшийся между Никитой и Ольгой.

– Точно. У него мы и свернем на D913. Я покажу.

– Не отстает, – сказал Никита, поглядывая в зеркальце. – Упорный. Но ничего, мы тоже упорные.

– Только в гонки с ним не играй, – попросила Ольга.

– По полям? У меня не внедорожник. Нет, мы будем милы и законопослушны.

Через пару минут Ольга сказала:

– Уже близко. Не пропусти съезд... Ага, вот здесь направо.

Никита повернул. Дорога уводила в сторону от основного шоссе, в летнее сельское безлюдье.

– Теперь налево.

Вокруг на полях желтым ковром цвела люцерна. Никита наполовину открыл окна, и сладкий цветочный запах наполнил салон.

– Что, не отстает?

– Едет.

Зеленый «Рено» показался из-за поворота, но дальше ехать не торопился, приотстал.

– Все равно он нас не потеряет, – рассудил Никита. – Пыль столбом. На перекрестке куда?

– Прямо, а затем направо.

Здесь поля были расчерчены лесополосами, кое-где между ними шли тропинки, достаточно широкие, чтобы проехать на велосипеде, но для машины эти пути не годились. Никита свернул направо; теперь шоссе N13 оказалось слева, невдалеке. До друзей доносился рев проносящихся по нему фур.

– Теперь?

– Дорога упирается в тупик. – Ольга указала вперед. – Там, за деревьями, по карте дороги нет. Все как ты просил.

– Отлично. – Никита чуть прибавил скорость, «Пассат» долетел до стены деревьев и свернул вправо, прямо в заросли. – Крестьянам, которые здесь пашут, где-то надо разворачиваться, – сказал Малиновский, пристраивая машину за кустами, на разбитой дороге, прижимавшейся к полосе деревьев и кустарника. Мотор Никита заглушать не стал. – Все, ребятки, мы сидим в засаде.

Ольга не могла не признать, что с засадой им повезло: солнце как раз светило вовсю, и темно-серый «Пассат», поставленный за кустами, никак не разглядеть в густой тени. Зато вдоль поля отлично просматривался кусок дороги, по которой они приехали.

– Если наш шпион не хочет нас потерять, – вполголоса объяснил Никита, – то рискнет за нами потащиться. Если же мы – три идиота, которым померещился всемирный заговор, то, когда вернемся в Москву, я оплачу всем курсы психотерапии.

– Хемингуэю тоже никто не верил, что за ним следят, – припомнила Ольга. – Думали, что паранойя. А потом оказалось, взаправду следили.

– Это называется не паранойя, а мания преследования.

– Как ни крути, приятного мало, Жень.

– Блин, курить охота, – сказал Никита, и все замолчали.

Прошла минута, две, три. Мотор тихо урчал, за открытым окном качались ветки неизвестного Ольге кустарника, усаженные нежными шишечками. Толстая серая птичка уселась на ветку дерева, сердито покосилась на незваных гостей и улетела, возмущенно вереща. Упитанный шмель с басовитым гудением перелетал с цветка на цветок и на каждом покачивался. Пастораль.