Ранульф Файнес - Вокруг света по меридиану

Несмотря на то что эта записка была отправлена так рано, к сожалению, она не возымела нужного действия. Все шло слишком хорошо в Антарктике и Северо-западном проходе, и, как результат, дома возобладало довольно опасное для нас оптимистическое настроение, которое вскоре привело к критическим ситуациям.

По мере того как западный ветер усилился до сорока узлов (более 20 м/сек), по всему полю стал раздаваться рев воды, который долетал до нас сквозь туман и снегопад. Паковый лед пустился в дрейф, но мы не знали, в каком направлении. От безвылазного сидения в палатке можно было сойти с ума. Время от времени ветер рвал полог палатки. Я набросал лопатой снежную стену вокруг и забил дополнительные колышки для оттяжек, но каждый новый звук, раздававшийся снаружи, заставлял меня навострить уши; мурашки ползали у меня по спине.

Принц Чарльз выступил по радио после нашего путешествия по Антарктиде. И одна фраза застряла у меня в голове и вспоминалась всякий раз, когда мы пережидали штормы в Арктике:

Я думаю, что всем нам еще предстоит выучить великий урок — силы природы по-прежнему могущественны, и это должно напомнить нам о том, насколько хрупки люди, что мы не так сильны, как привыкли думать о себе; в природе есть нечто такое, что намного сильнее нас, несмотря на нашу развитую технику и способность общаться между собой с молниеносной быстротой, несмотря на то смертоносное оружие, которое находится в наших руках. Природа еще более смертоносна, и мы обязаны уважать ее и осознать наше место в природе, потому что если мы забудем об этом, то потеряем контакт со всем сущим.

Сидя в палатке, среди ломающихся ледяных полей, имея 1700 саженей [44] 1 морская сажень = 6 футам = 1,82 метра. — Прим. перев. холодного моря под спальным мешком, согласиться с принцем было нетрудно; и я припомнил также слова Хемингуэя: «Трусость, в отличие от паники, — это отсутствие способности задержать работу воображения».

Четыре дня с ветром, расшатывающим ледяные поля, которые в случае зимы с нормальными температурами были бы спаяны намного крепче, вызвали взламывание льда на площади в тысячи квадратных километров и появление обширнейших пространств открытой воды там, где по крайней мере еще два месяца должен был сохраниться прочный лед. К счастью, нам были недоступны спутниковые фотографии этого всеобъемлющего хаоса.

И мы еще не знали, что норвежцы, прибывшие в залив Йелвертон, неподалеку от мыса Колумбия, не обнаружили, к своему удивлению, ничего, кроме открытого моря там, где на полуостров Йелвертон должны были напирать поля сжатого мелкобитого льда. Эскимос и один из норвежцев решили отказаться от участия в экспедиции, настолько обескураживающей была картина. Эскимос был храбр как тигр, когда ему доводилось встречаться лицом к лицу с белым медведем или переносить сильнейшие морозы, однако у него было много родственников или друзей, которые погибли в открытом море или во льдах, и он понял раньше норвежцев, что в этом году в Арктике происходят незаурядные явления.

14 марта Карл и Симон умудрились все же с большим риском для себя спасти брошенные нами мотонарты и долететь до нашего разбитого поля. Через десять минут после того, как они улетели, туман сомкнулся над полем, и сильный ветер застонал над потрясенным паковым льдом.

Однако теперь, когда вернулись старые мотонарты, нам не терпелось продолжить путь. Машины были тяжелыми и сильно побитыми, но, какими бы они ни были, мы знали все особенности их поведения. В конце концов, именно на них мы пересекли южный континент.

Итак, мы ринулись сквозь снежную пелену, надуваемую с севера, которая сгустилась теперь над свежими трещинами и разводьями, вскрытыми ветром. Я почти ничего не видел впереди из-за летящих кристалликов льда, которые кололи глаза. Дважды я чуть было не провалился сквозь закамуфлированные снегом пятна вязкого ниласа [45] Нилас — молодой лед в виде тонкой, эластичной корки, легко прогибающийся на воде, при сжатии образует зубчатые наслоения. Имеет матовую поверхность и толщину до 10 см. — Прим. ред. ; у меня перехватывало дыхание, когда траки буксовали, тщетно вращаясь, в поисках точки опоры. В обоих случаях я едва не прозевал эти западни из-за обилия снежной пыли в воздухе. Это послужило мне серьезным предупреждением, но я был рад, что мы наконец-то движемся, и поэтому продолжал наступать в лоб, в самые зубы сгущающегося мрака. Всякий раз, когда очередная трещина заставала меня врасплох, я начинал неистово давить на кнопку звукового сигнала ради Чарли, который поднимал руку в знак того, что понял меня и примет меры для того, чтобы не ехать по моим следам.

Разводья обрисовывались все отчетливей и становились шире. Вскоре перед нами оказался лабиринт открытых каналов, хитроумно скрываемых от нас слабым освещением и свежевыпавшим снегом. Время от времени я оборачивался, чтобы проверить, где Чарли. Я делал это слишком часто и поэтому чуть было не прозевал широкую трещину, которая зигзагом легла поперек моего пути. Не успел я увернуться от этого разреза во льду, как у меня на пути стал расширяющийся канал с берегами высотой метр с небольшим. Я отклонился в сторону, но на этот раз слишком поздно. Мотонарты и нарты пошли юзом и свалились в это корыто, швырнув меня к противоположному берегу. Ноги мои тут же провалились сквозь снежную корку, и вода наполнила сапоги, однако я успел упереться грудью в ледяную стену и выкарабкался наверх.

Снегоход оказался слишком далеко, и я не мог дотянуться до него. Машина быстро оседала, как корова, угодившая в трясину. В считанные секунды она исчезла из виду вместе с 400 килограммами груза, опускаясь теперь прямехонько на дно океана. Нарты же медленно накренились, их еще удерживал на поверхности воздух внутри ящиков со снаряжением. Передок был прямо передо мной, я дотянулся до нарт и ухватился за строп. Я обернул его вокруг рукавицы, и он больше не скользил, как в голой руке.

Я позвал Чарли. Тот был в двадцати метрах позади и еще не имел представления о моей проблеме и вообще мог просто не слышать меня из-за сильного ветра и воя мотора своих мотонарт. Мне же не удавалось привстать, чтобы привлечь его внимание; но я, находясь в лежачем положении, все же сумел поднять руку. Чарли заметил это и приблизился.

«Нарты тонут! — прокричал я. — Постарайся спасти палатку!»

Палатка была в ящике, уложенном в кормовой части нарт. У каждого ящика был собственный крепежный строп, и, поскольку нарты еще раньше успели искупаться в тот день в нескольких канавах с соленой водой, крепежные ремешки покрылись корочкой льда.

Вскоре Чарли понял, что может лишь дотянуться до задка нарт, но вот распутать строп, работая в толстых рукавицах, не удавалось. Поэтому он сбросил рукавицы, то есть сделал то, к чему мы очень редко прибегали вне палатки, и продолжал возню.