неизвестен Автор - Эверест-82; Восхождение советских альпинистов на высочайшую вершину мира

А теперь--вниз, скорей в палатку, надо экономить кислород для второй попытки.

Только сейчас я почувствовал, как сильно замерзли ноги. Надо спешить.

Медленно сползаю вниз, подхожу к Валере. Он уже ниже гребня, страхует меня. Кричу ему прямо в ухо, что через 2--3 часа повторим попытку, он отвечает, что тоже так думает, и через 10--15 минут мы влезаем в полузаваленную палатку.

Смотрю на часы: 8.30. Достаю из пуховки рацию. Выключаю подачу кислорода.

-- База, база! Я--лагерь V. Попытка штурма не уда

лась из-за ураганного ветра на гребне.

В ответ--тишина. Сигнальная лампочка на рации не горит: село питание. Видимо, аккумулятор замерз даже под пуховкой! В такой холод мы бы продержались на гребне не более 2 часов. Что было бы потом? Неизвестно! Может быть, мы бы уже не увидели этой палатки никогда...

Я боюсь, что этот ветер--тот самый, обещанный прогнозом, и завтра, 8 мая, будет максимум непогоды. До сих пор прогноз часто подтверждался: снегопад, как по заказу,--4 мая, вчера во второй половине дня начался этот проклятый ветер. Считаю, что надо идти даже ночью, но хотя бы при меньшем ветре. Надо использовать любой шанс. Отсиживаться сутки-двое нельзя. Бензина осталась 1 банка. Эрик с Сергеем не взяли больше бензина из IV лагеря, я не успел им это сообщить. Да и лишняя ночевка на 8500 перед штурмом--это потеря сил.

Сидим, отогреваясь, возле горящего примуса. Долго его жечь нельзя: бензина мало. Палатка грохочет и трясется. Упавший торец палатки надо поднять, но вылезать не хочется, надо согреться, да и он пока сильно не мешает.

Валера влезает в спальный мешок, согревается там и, по-моему, засыпает. Я тоже залез ногами прямо в ботинках в мешок, но бодрствую. Солнце уже поднялось над Звере-, стом, и в палатке стало намного теплее. Я подогрел немного чаю, растолкал Валеру, попили. Сразу стало легче,

горло не так сильно сохнет. С благодарностью вспоминаю Валю Иванова, который дал мне свою маленькую полиэтиленовую фляжку. Вылив туда остатки чая и подсыпав снега, прячу ее под пуховку на живот. Через полчаса в ней прохладное питье. Отпив часть, снова досыпаю снега и прячу под одежду. Так лучше бороться с возникающими приступами высотного кашля. За этим занятием проходит время.

Ветер все не утихает. Уже 12 часов дня. Вылезаю из палатки. Ярко светит солнце, но очень холодно и бешеный ветер. У меня на руках шерстяные варежки, но, пока я перестегивал страховочный карабин, руки окоченели. Осматриваю конек палатки. Все цело, видимо, развязался на крюке узел оттяжки. Привязать ее снова не могу: пальцы не гнутся. Засунул их под одежду, в пуховые брюки. Они чуть отогрелись. Привязав оттяжку, быстро достаю фотоаппарат и делаю подряд несколько снимков окружающих вершин, через 10 щелчков пленка в аппарате порвалась, да и замерз я основательно. С удовольствием влезаю в палатку. Валера не спит. Долго трясусь от холода.

Скоро время дневной радиосвязи, и в 14.00 я включаю отогревшуюся рацию. Повторяю утренний текст, передаю, что собираемся выйти на штурм, как только ветер начнет стихать, готовы выйти даже в ночь. Тамм поддержал наше решение, спрашивает, сколько у нас кислорода. Я передаю, что у нас практически 4 полных баллона и еще 2 в запасе. Снизу сообщают, что утром расслышали только, как мы вызывали базу. Но Хомутов услышал, что попытка не удалась и мы находимся в палатке. Сейчас группа Хомутова подходит в III лагерь, но что-то случилось с Лешей Москальцовым, и они идут втроем. Причину нам не сказали. Связка Ильинский--Чепчев вышла из лагеря IV к нам в V. У них все в порядке. Но почему-то опять с ними нет связи.

После радиосвязи немного поели (рис, ветчина, галеты, сухари, чай). Полотнище палатки по-прежнему лупит нас по головам, на гребне вой и грохот ветра. Кто-то из наших прожег небольшую дыру в палатке, и через нее и в мелкие щели наметает снежок. Он везде: на одежде, продуктах, в углах. Все происходящее воспринимается сознанием спокойно, но мне кажется, чувства немного притуплены. Все-таки сидим без кислорода, и уже скоро будет сутки, как мы находимся на. этой громадной высоте. Из наших никто столько не находился здесь перед штурмом. Как это скажется на темпе восхождения? Тем более что утром мы полтора часа боролись с ветром на гребне. Скорее бы выйти!

Чувствую, как хорошо настроились мы с Валерой на штурм, мы обязательно должны взойти, не может такого быть, чтобы у нас не получилось. Мы знаем, как болеют за нас там, внизу, в базовом лагере, и на Родине, у нас в Алма-Ате.

По-моему, ветер начал дуть порывами, значит, силы урагана на исходе, можно готовиться к выходу. Пьем чай, немного едим, отогреваем над примусом ботинки, надеваем на себя все, что есть. Ночью будет холодно. На мне шерстяное тонкое белье, шерстяные гамаши, одна пара шерстяных носков, гетры, шерстяная олимпийка, толстый свитер, пуховая жилетка, пуховые брюки-комбинезон, пуховая куртка. На двойные ботинки надеты утепленные нейлоновые чехлы, поверх них--легкие брезентовые, закрывающие подошву и нижние швы ботинка, и только потом подвязаны кошки. На руках просторные толстые рукавицы, вставленные в замшевые верхние. Лоб и уши охватывает шерстяная вязаная ' полоска, сверху мотошлем, на нем горнолыжные очки. Лицо закрывает ветрозащитная маска, поверх которой надета кислородная маска. Поверх одежды--альпинистская беседка со страховочным карабином и с небольшой длины самостраховкой.

В рюкзаке--2 баллона, к одному из которых подсоединен редуктор. Один баллон с кислородом под давлением

215 атмосфер, во втором--180 атмосфер, часть его я израсходовал во время утренней попытки штурма. На всякий случай положил в рюкзак пару шерстяных варежек и пару легких кожаных, просторный нейлоновый ветрозащитный костюм (анорак и брюки), пакетик с орехами и конфетами. В общем в рюкзаке около 10 кг. В кармане жилета маленькая фляжка с теплым питьем, в пуховке рация и фотоаппарат "Смена-символ".

Все-таки беспокоит меня мое ребро. Я уже привык, что при кашле надо согнуться пополам, чтобы боль в боку не была такой резкой. Валера собирается идти без применения кислорода, но на всякий случай возьмет с собой 2 полных баллона. Я считаю, что теперь, когда мы явно идем на ночное восхождение, каждый час из оставшихся до 19 часов светлого времени надо использовать с максимальной пользой, успеть подняться как можно выше. Да и лезть в темноте по скалам неизвестного нам гребня не просто. Поэтому будет надежнее, если Валера пойдет с применением кислорода, и риск восхождения мы сведем к минимальному. Я понимаю, что взойти на Эверест без кислорода-- мечта моего друга, и уверен, что это наверняка у него получилось бы, если бы нам повезло с погодой, как предыдущим группам. Но теперь, когда мы поставлены в такие ненормальные условия, будет лучше, если все-таки Валера пойдет с кислородом.