Наталья Осис - У самого синего моря. Итальянский дневник

Причем в Москве я этого не делаю. А сажусь себе за те же столики в тех же кафе, что и пять, десять лет назад. Видимо, московская привычка пока что сильнее. Или просто в Москве я заказываю полноценный завтрак? Да, но почему в той же Москве я удивляюсь, когда в дорогом ресторане на моих детей смотрят с опаской? И даже в недорогом. В какой-то средней руки забегаловке около Литинститута меня пытались выставить вон, потому что очень опасались трехмесячной Машки. Тут уж никакая московская привычка не помогла – я вызвала менеджера и подробно объяснила ему что почем. Видимо, за кратчайший срок жизни в Италии просто поверила, что носить с собой везде грудных детей – это правильно, полезно, морально и все что хотите, а главное, что никаких других вариантов нет и быть не может.

Я привыкла заходить в парикмахерскую по дороге, только чтобы вымыть голову. Привыкла есть по часам (и до сих пор не верю, что это случилось со мной), привыкла не покупать ветчину к завтраку, чтобы не травмировать папу, привыкла ждать хорошей погоды, чтобы запустить стиральную машину (нельзя же сушить белье в доме – оно потом плохо пахнет!), привыкла к тому, что после дружеского ужина по кругу пускают косячок и никого это не удивляет (и ничего из этого не следует!), привыкла путешествовать по выходным, здороваться с продавцами, улыбаться любому прохожему, с которым случайно встречаешься взглядом, привыкла к миллиону разных итальянских штучек и уже не замечаю, как делаю так же… Неужели правда бытие определяет сознание?

Но что еще хуже – то, к чему я так и не привыкла, перестало казаться мне забавным, а стало раздражать ужасно. Так, у меня определились некоторые темы, на которые я стараюсь не разговаривать со своими итальянскими друзьями – я сама себе не нравлюсь во время таких разговоров, вместо легкого юмора из меня прет черный сарказм, того и гляди, начну громить с трибуны ужасы системы. Так и в прокурора Вышинского превратиться недолго. А ругать в разговорах с русскими милых, добрых и приветливых итальянцев, которые меня ни словом, ни взглядом никогда не обидели, тоже как-то некрасиво. Теперь только и остается, что вести дневник. Здравствуй, гордое одиночество юности! Впрочем, психоанализ делает чудеса – может, я как-нибудь и разберусь со всеми внутренними противоречиями?

Только вот можно ли считать самоанализ психоанализом?

Когда я была совсем маленькая, я очень боялась есть рыбу – именно боялась, даже гипотетическая возможность соприкосновения языка с маленькими и гибкими рыбьими косточками повергала меня в ужас. Кстати сказать, я думаю, что зря детей перестали пугать бабаем и букой. Если их не пугать специально, они сами себе находят какие-нибудь страхи и фобии – от стандартной боязни собак до экстравагантного ужаса перед пуговицами (есть у нас одна знакомая девочка, которая до судорог пугается пуговиц). Мой папа, выросший в портовом городе Венспилсе, не находил ни одного оправдания моей нелюбви к рыбе. Тем более что я вряд ли могла внятно объяснить, что именно меня так пугало. А мой строгий дед, капитан первого ранга в отставке, как ни странно, относился к моей боязни очень спокойно. «Ничего страшного, Наташенька, – неизменно говорил он мне, – вот будешь жить у моря, тогда и оценишь вкус рыбы».

Откуда дедушка мог знать, что однажды я действительно буду жить у моря? Наверное, ему, старому морскому волку, казалось, что жизнь, прожитая вдали от моря, – это жизнь, потраченная зря. Так или иначе, но теперь я действительно живу у моря, и… поразительно, как мало чувствуется в каждодневной жизни наличие моря в двадцати шагах от дома.

Наверно, если бы мы были моряками или торговцами рыбой, то все было бы по-другому. Но если ты не моряк и не рыбак, то твоя жизнь завязана не на море, а на графике выходных и каникул. Можно, конечно, жить не в центре, где линия горизонта перечеркнута волнорезом и вместо моря старинный порт, полный чего угодно, но только не моря. Да, можно было бы жить в пригороде, где море плещется у самого подножия твоего дома, но такой способ жизни не сильно отличается от решения наслаждаться свежим воздухом и собственным садом за пределами МКАД – в довесок ко всем прелестям жизни за городом полагается вырезать целый кусок жизни, потратив его на многочасовые стояния в пробках. Тут каждый должен решить за себя. Для меня возможность совсем отказаться от машины и ходить везде пешком (пять минут сюда и десять минут туда) после московских расстояний казалась подарком судьбы. На море Сандро возил меня на скутере – в то самое Больяско, где мне открылась вся красота мира. Там мы лежали на скалах, ласточкой сигали в воду и были счастливы, как никогда.

А когда мы привезли Петьку, бабушка подарила нам золотой ключик от другого райского местечка – частного пляжа Сан-Надзаро. Сандро шипел и плевался, в том смысле, что ноги его не будет в этом Элизиуме для престарелых буржуа, а я, хоть и вздохнула пару раз с сожалением о дикой красоте прибрежных скал, согласилась с бабушкой в том, что организованный и расчищенный пляж с зонтиками, лежаками, душами, бассейном и рестораном не в пример удобнее. С нашей стороны италийского сапожка море очень глубоко, берег почти везде скалистый, крутой, а иногда почти отвесный, натуральных пляжей очень мало. В окрестностях Генуи почти все пляжи искусственные – узкие площадки, вырезанные в горной породе, слегка засыпанные привезенным серо-черным песком и намытой угловатой галькой. Но какие бы ни были, детей-то приучать купаться в море надо там, где они сами могут хотя бы зайти в воду. Мы обзавелись главным детским атрибутом для купания – резиновыми босоножками со смешным названием «трилья» (на самом деле так зовется маленькая, очень вкусная и необычайно колючая рыбешка – барабулька, или средиземноморская султанка) и начали потихонечку запускать Петьку в воду, параллельно знакомясь с целым миром пляжной генуэзской жизни.

Знакомиться было интересно. Ездить на пляж – не очень. Генуя – город совсем не подходящий для велосипедов и категорически неудобный для машин: запарковать машину практически невозможно почти нигде, ближайшая платная парковка, кстати, самая дорогая в Италии, всегда оказывается гораздо дальше от нужного места, чем автобусная остановка. Кроме того, для автобусов выделена отдельная полоса движения, и там, где машины стоят в пробках, автобусы гордо проносятся мимо на крейсерской скорости. Так что, взвесив все за и против, пришлось согласиться, что автобус гораздо удобнее личного автомобиля – и мы в этом убеждались буквально каждый день. Только точил меня маленький червячок сомнения: уж не советский ли это подход к решению транспортной проблемы в большом городе? Был у нас в запасе и нью-йоркский подход – взять такси и быстро доехать. Но и здесь итальянцы организовываются как-то по-другому. Почему-то «поймать» такси почти невозможно, его надо заказывать по телефону или… идти на стоянку такси, которая неизменно располагается бок о бок с автобусной остановкой. Вот и получается, что доехать на автобусе всегда быстрее, проще и дешевле.