Марина Москвина - Небесные тихоходы

Причем считается, что свидетелем этого позора спокойно может быть кто угодно, кроме самого объекта преследования. Но если хоть одна живая душа узнает, что это слышал адресат , — плакала его репутация.

Чтоб, не дай бог, ничего не услышать, хозяин осажденного дома прячется в отдаленнейшую комнату и оказывается в строгом заточении.

Полицейские не вмешиваются в подобные дела, несчастный пленник остается без всякой помощи и поневоле должен вступить в переговоры с тем, кого обидел…

Подъехал автобус. Почему-то автобусы в Индии, даже дальнобойные экспрессы, мне вспоминаются громоздкими, разболтанными, сооруженными из фанеры, с частично закрывающимися дверьми и навсегда открытыми окнами.

Мы сдали в багаж сумку с нашими ботинками — Лёнины замечательные кроссовки и мои французкие белые башмаки, мягкие, удобные, которые я прочила себе на черную старость, сели у такого заклинившего распахнутого окна на первом сиденье поближе к водителю, и, памятуя о том, как мы ехали по этой дороге сюда, приготовились к самому худшему.

Народ набился в автобус до отказа. Что интересно, с нами уезжали обратно в Дели двое японцев, которых мы встретили в ашраме Бабаджи. Они тогда, ночью, сидели на парапете и покуривали травку. Мы встретились, как родные. И я сказала, чтобы поддержать разговор:

— До чего же все-таки у разных народов нашей Земли разнообразные носы!

На что Лёня строго отозвался:

— У всех людей носы совершенно одинаковые. Это углубление около носов различной величины.

— А японцы?! — воскликнула я запальчиво.

— Японец — другой вопрос, — исчерпывающе ответил Лёня.

Как дипломированный медик, он всегда делает очень компетентные заявления, касающиеся плоти. Например, он сказал мне однажды:

— Моё сердце принадлежит только тебе, но остальные части тела…

Автобус тронулся. Вечер, попахивающий дымком вечер, окрасил горные склоны тусклой медью и бирюзой. Кстати, горы тут чуть ли не целиком состоят из железной руды. Именно в этом районе когда-то впервые в Индии было выплавлено железо. Топливом служили дрова. Опасаясь, что в топках будут сожжены все леса Кумаона, англичанин Генри Рамзей данной ему властью закрыл плавильни.

Красный бык пасся на зеленом поле. Быстро темнело. Аромат сандалового дерева проникал в автобус сквозь запах бензина и гашиша, который курили несколько индусов, дружно сидя в ряд в кабине водителя ! Мне было не видно, курил ли вместе с ними водитель, но Лёня был полон опасений, что курил!

Мы мчались вдоль глубоких ущелий, здесь это называют кхад — что значит пропасть, обрыв, дорога не имела никаких заградительных валиков, сгущалась темнота ночи, деревья в своих фантастических очертаниях стали далекими, отстраненными и замкнутыми, то тут, то там появлялись светящиеся точки: это в домах зажигали фонарь или разводили огонь в очаге.

Ежеминутно подавая сигналы (на каждом повороте — наскальный рисунок огромного клаксона), шофер вместе с пассажирами несся вниз, только ветер свистел в ушах. Лёня около рапахнутых в черную бездну окон бормотал взбудораженно:

— Лишь бы ехать, все равно на чем, по этим горным дорогам! Все равно куда — справа пропасть, слева камни… Крутые виражи!.. Еще бы марихуану за щеку заложить… и все уже все равно!

Где-то за полночь автобус, громыхая, спланировал в Наини Тал: довольно многолюдное место на берегу озера. Музыка, разноцветные огни, работают увеселительные заведения, народ прогуливается на берегу — вполне курортная обстановка… При этом во всей округе, как всегда, ни одного туалета! Я туда, я сюда — нигде и ничего!

— Мэм, — обратилась ко мне пышнотелая индианка из нашего автобуса, — вы, случайно, не знаете, где тут туалет?

— Она у меня спрашивает! — сказала я Лёне.

А впереди дальняя дорога! И вряд ли предусмотрены еще остановки. Я говорю ей решительно:

— Идем!

Она:

— Куда? Куда?.. — а сама бежит уже за мной, окрыленная надеждой.

Я — в подворотню. Там роятся какие-то типчики, зато по крайней мере темно. Мы с ней присели с краю, а этот дворик оказался проходной, как муравьиная тропа.

Она кричит мне:

— Ай! Мужчины! — и голову накрыла сари, при этом обнажив свою круглую темную попу.

Ночь, воздух, напоенный разнотравьем, пенье цикад, звездное небо… Что ж это за цвет у звезд в Наини Тале — ну, прямо непереносимая голубизна! Давно еще на эту тему Лёня Тишков сочинил стих:

Вот моя жизнь: в скалистом дворике гималайском, в безумной дали от родного дома судьба свела меня с индийскою подругой, и я стою — сторожу ее от нескромных взглядов случайного ночного прохожего.

Все буддийские истины и вещи мира слились в одно целое, чистыми глазами глядела я вокруг, со всех сторон ко мне подступал незнакомый мир, где царило безмолвие, которое никогда не прекратится, какой бы шум мы ни поднимали, где необязательно стареть и умирать, а мысль о том, что мы не умеем летать, просто не имеет реальной основы… И наконец-то ясна как никогда глубинная сущность неба, земли и людей.

Индийская женщина — чудо нашей планеты. Ее сотворение в Индии имеет потрясающую историю. Когда божественный творец Тваштри взялся за это дело, он обнаружил, что израсходовал все материалы на мужчину и плотного сырья не осталось. Тогда, повествуют древние мифы Индии, Тваштри взял округлость луны, изгибы ползучих растений, цепкость усиков вьюна, трепет листьев, гибкость тростника, невесомость травы, форму слоновьего хобота, взгляд лани и сплоченность пчелиного роя, радость солнечных лучей, плач облаков и переменчивость ветра, робость зайца и тщеславие павлина, мягкость груди попугая и твердость алмаза, сладость меда и свирепость тигра, жар огня и холод снегов, болтовню сойки, воркование голубя, вероломство журавля, верность дикой утки, и, перемешав это все, он сотворил женщину и подарил ее мужчине.

Спустя некоторое время они оба щедро были одарены «Камасутрой» — древнейшим трактатом о любви, поистине грандиозным фолиантом, составленным глубоко религиозным философом, ученым Ватсъяяной.

В своей беспримерной энциклопедии Ватсъяяна словно под микроскопом рассмотрел всё, что хоть каким-то боком касается любовных отношений. Как приступить к этому делу — тысяча вариантов! Какими различными путями возможно двигаться к апофеозу — полторы тысячи! И пять тысяч вариаций на тему завершения любовной игры.

Автором предложены миллионы поз партнеров во время любовного соития и специальные инструкции, как заниматься любовью в воде, в лесу, на траве, на обветренной голой скале и на дереве. А если ты со своей возлюбленной вдруг взлетел над этим безумным миром, то как продолжать любить друг друга в небе, над облаками, в лучах нестерпимо сияющего солнца, не дрогнуть, не испугаться, и на большой высоте случайно не выпустить ее из своих объятий.