Николай Пржевальский - Путешествия к Лобнору и на Тибет

Обычное занятие цайдамских монголов составляет скотоводство – разведение баранов, лошадей и рогатого скота; в меньшем количестве содержатся здесь яки и верблюды. Последние гораздо хуже верблюдов халхаских: мельче ростом и слабосильней. В Цайдаме для этих животных местность неблагоприятна, как по неимению в достаточном количестве пригодного корма, так и по обилию болот, на которых летом роятся тучи мошек, комаров и оводов, весьма вредных для скота вообще, а для верблюдов в особенности. Бараны цайдамские не курдючные или с весьма маленьким продолговатым курдюком, ростом невелики. Рогатый скот довольно хорош. Лошадей здесь много, но порода малорослая, некрасивая. Все стада летом обыкновенно угоняются в горы, как северные, так и южные. Здесь животным прохладнее и нет муки от насекомых, зато корм большей частью скудный. Осенью стада возвращаются в равнины на болотистые луга и откармливаются выросшей в течение лета травой.

Обитая вдали от культурных местностей Китая и не имея часто возможности, в особенности в период дунганского восстания, добывать себе хлеб покупкой от китайцев, цайдамские монголы сами кое-где начали заниматься земледелием. Таких местностей мы видели две: возле озера Курлык-нор и на р. Номохун-гол; кроме того слышали, что пашни есть на верховье р. Булунгира. Способ обработки земли самый жалкий; занятие это ненавистно цайдамским монголам, как и всем номадам вообще. Притом же количество распаханной земли ничтожно: оно едва ли достигает сотни десятин во всем Цайдаме. Засевается ячмень с голым зерном, и, в меньшем количестве, пшеница; урожай бывает довольно хороший. Хлеб идет на приготовление дзамбы для собственного пропитания. Важной статьей в этом отношении служит хармык, ягоды которого едят свежими и сушат впрок. Затем обыденную пищу составляют: чай, молоко, масло и баранина; последняя, впрочем, не редкость лишь у зажиточных.

В административном отношении Цайдам подчинен кукунорскому вану [князю] и разделяется на пять хошунов: [281]Курлык-бэйсе и Куку-бэйле – на севере, Барун-засак – на востоке, Дзун-засак – на юге и Тайджинер-хошун [282]– на западе. Узнать правду о количестве населения для нас было невозможно. Одни из рассказчиков (мне кажется это более вероятным) говорили, что во всех пяти хошунах Цайдама около тысячи юрт; другие же сообщали, что число этих юрт переходит за две тысячи. Но во всяком случае население крайне ничтожно сравнительно с обширностью страны.

Грабежи их оронгынами. Далеко не спокойно живут цайдамские монголы. Каждогодно они подвергаются, то в одном, то в другом хошуне, набегам хара-тангутов с верховьев Желтой реки и голыков, [283]также тангутского племени, обитающих на р. Мур-усу в Северном Тибете. Те и другие разбойники слывут у цайдамцев под общим именем оронгын. В особенности страдает от них население Южного Цайдама. Грабители приезжают сюда обыкновенно поздней осенью, партиями в несколько десятков человек, разыскивают стойбища монголов, отнимают у них скот, хлеб и разное имущество. Для защиты от подобных набегов цайдамцы выстроили в каждом хошуне по небольшой квадратной загороди, обнесенной глиняными стенами. Подобная постройка, примитивный образчик наших крепостей, носит громкое название хырма, т. е. крепость. Сюда складываются лишние пожитки и хлеб, а при нападении оронгын, если успеют их вовремя заметить, загоняется скот. Притом в каждой хырме живут поочередно человек двадцать или тридцать защитников-монголов, вооруженных саблями, пиками и изредка фитильными ружьями. Для оронгын подобная хырма с тонкими глиняными стенами сажени три высотой, при длине сажен в тридцать каждого фаса, составляет преграду неодолимую. Разбойники обыкновенно и не думают заниматься штурмом или осадой, но едут далее, рассчитывая захватить где-нибудь врасплох.

Конечно, не все обитатели хошуна могут воспользоваться защитой хырмы, так как оронгыны появляются обыкновенно внезапно. Поэтому монголы, кочующие вдали от хошунной хырмы, зарывают хлеб, масло и лишние пожитки в землю. Сами же при появлении разбойников прячутся в зарослях тамариска и хармыка; сюда загоняют на время и стада. Но оронгыны имеют волчье чутье и нередко разыскивают спрятанное, в особенности скот, его забирают и гонят восвояси.

Сопротивление вооруженной силой разбойники почти никогда не встречают, во-первых, вследствие трусости самих монголов, а во-вторых, потому, что за каждого убитого оронгына платится большой штраф его семейству. Такой порядок узаконен сининскими амбанями (губернаторами), с которыми разбойники, вероятно, делятся своей добычей.

Цайдамцы страшно ненавидят оронгын. Это слово служит здесь ругательством. Так, например, когда цайдамский монгол бранит свою лошадь, то взамен нашего пожелания в подобном случае быть съеденной волком, он обыкновенно говорит: «Чтоб тебя оронгын украл». Про дурную местность цайдамцы говорят: «Здесь жить только оронгынам»; маленьких детей пугают также оронгынами.

Северный Цайдам. Теперь более подробно о Северном Цайдаме.

Южной границей обширной равнины Сыртынской служит горный хребет средней высоты (не имеющий общего названия у местных жителей), протянувшийся от южной оконечности снеговых гор Риттера к западу до оз. Хыйтун-нор, лежащего, как сообщали нам монголы, верстах в 60–70 западней оз. Ихэ-сыртын-нор. Туда же, т. е. к Хыйтун-нору, тянется и равнина Сыртынская, западное продолжение которой уходит еще далее на запад, но куда именно – сказать нам не могли. По уверению сыртынских монголов, в тех местах, крайне бесплодных, состоящих из голых глинистых площадей, никто не бывал, и места эти никому не принадлежат.

На продолжении окрайних южносыртынских гор, к юго-востоку от южной оконечности хребта Риттера, тянутся также горы, которые, однако, вскоре мельчают и окончательно расплываются пологими глинистыми холмами. Но вслед за тем, в том же восточном направлении, встает новый хребет, протянувшийся непрерывной стеной к ставке кукунорского вана (Дулан-киту), и далее по южную сторону оз. Куку-нор. На меридиане оз. Курлык-нор эти горы, сколько кажется, достигают снеговой линии, впрочем, лишь отдельными своими вершинами.

К югу от вышеописанных окрайних гор, вплоть до болотистых и солончаковых равнин, наполняющих собой юг Цайдама, залегают местности, крайне бесплодные и безводные, состоящие то из волнистых пространств, то из небольших горных хребтов и в общем напоминающие собой худшие части Гоби. Здесь даже кочевая жизнь почти невозможна. Она ютится под окрайними северными горами, с которых кое-где бегут речки, теряющиеся затем в солончаках или впадающие в озера, весьма богатые превосходной осадочной солью. По берегам этих озер, речек и кое-где у подножия гор образуются подземной водой, стекающей с тех же гор, иногда довольно обширные ключевые болота, представляющие собой хорошие пастбищные места.