Лаврентий Загоскин - Путешествия к американским берегам

Заметя, что по свежепротоптанному снегу собаки идут весьма худо, мы распорядились так, чтоб передовщики к следующему дню протаптывали вперед мили три или четыре. В ночь пробитый след несколько крепнет и поднимает собак и нарту.

6января. Поутру -28,5°, ясно, тихий SSW; ввечеру -28,75°, тихо.

Главное направление пути нашего и в этот день было к NO 67°, самый путь пролегал то речкой Католитной, то мелким еловым чапыжником 224, среди которого попадались местами купы строевого леса; в одной из таких куп мы сложили 60 штук юкол для собак, при обратном их сгоне из Нулато. Пока рубили сайбу и грели чайник, я, затесав толстую ель, пистолетным шомполом выжег крест, год и число. Местность кажется болотистой. В 7 милях от оставленного нами стана мы перешли горный поток Матукайнок, прозванный русскими Бобровой речкой по оставленной старой бобровой бараборе, видимой близ пути. Матукайнок при переходе не шире 3 сажен, берег крут, глубок и по быстроте редко мерзнет, впадает в Уналаклик. Ночевали при подошве перевала или раздела вод, пройдя в день около 9 миль: этому переходу способствовала узкая обнаженная от лесу долина миль трех длины, заключенная между Бобровой речкой и перевалом; с него видна вершина Веселой сопки.

7 января. Поутру -30, 25°, N умеренный, ясно; ввечеру ртуть замерзла.

При лунном сиянии с половины 7-го мы тронулись в путь. Перевал на расстоянии 5 или 6 миль простирается между высокими обнаженными горами по направлению к NO 50° и состоит из трех холмов: первый безлесен, но со стороны приморья довольно крут, остальные два покрыты чапыжником; лог в самом узком месте не шире четверти мили. При подошве последнего холма протекает горный ручей Ктугутана, принадлежащий к водам квихпакского бассейна. На берегу его, опушенном огромными тополями и березою, останавливались на час времени для чайника и отдыха собак. Холод становится ощутителен: даже на ходу опасно снять рукавицу. Ночевали, пройдя мили четыре от спуска, в хорошем еловом лесу.

8января. Ртуть замерзла; ясно, тихо.

С 7 часов и до полудня мы прошли только то, что было протоптано с вечера; снегом, как терпугом, режет полозья; мороз и для собак становится невыносим: при каждой кочке или выбоине они ложатся, свертываясь кольцом. Чтоб люди не выбились из сил, в час пополудни остановились на ночлег у вершины горного ручья, называемого туземцами Митой-тойна. Собакам давали по две юколы. Пройденное расстояние по главному направлению к NO 70° считаю около 5 миль; путь пролегает лесистой долиной мили в две шириной.

И спутникам нашим приходится не до пляски. Правда, семейству Мускуа тепло: они, совершенно раздевшись, спасаются под большими оленьими одеялами, сшитыми из шести шкур; но бедная старуха и ее дети, мальчики, живущие у этого торговца вроде работников, подходят на ночь к нашему костру; некоторые из команды снабжают их из своей запасной одежды. Туземцы не решаются пускаться в такой поход в глухую зиму и с нами пошли потому, что надеялись на скорый выход.

9января. Ртуть замерзла: ясно, тихий, но резкий N. Пройдя около 2 миль к NO 70° и перейдя вторично поток Митой-тойна, мы по направлению долины сделали поворот к SO 80° и подвинулись вперед еще мили на две: нам хотелось в нынешний день выйти из гор, но около 2 часов за полдень, встретя двух туземцев, остановились для ночлега в мелком еловом лесу. То были один из родственников Мускуа – Тумачугнак, бывший проводником Малахова и Глазунова, хитрый, но умный старик, и знатный торговец. Они сказывали, что, зная о моем следовании от управляющего нулатовской артелью и услыша вой собак и говор людей, нарочно пришли познакомиться со мной. Я довольно узнал политику туземцев, чтоб принимать за наличную монету такие комплименты, но меня удивила разреженность воздуха, допустившая быть слышиму за 8 миль. Обогрев новых знакомцев чаем, мы отпустили с ними и обоих туземцев, взятых из Улукака.

Несмотря на жестокий холод, любопытство взяло посмотреть ртуть, сохраняющуюся для определения мест в артифициальном горизонте: она была превращена в густое тесто. При 30° мороза холодно, да разойдешься и согреешься; кажется, 3° немного, при возрастающей температуре так, но при понижении жестоко ощутимо; чуть остановился, мороз пробирает до костей; не много помогает и огонь, который в таких случаях не высится пламенем и едва обхватывает костер.

10 января. Поутру -32,5°, N тихий, ясно; ввечеру ртуть замерзла, тихо.

Собаки передней нарты, прорезая колею для следующих, выбились из сил; очередному топталыцику из русских я приказал помогать им в лямке, а сам по обыкновению пошел передом, обсекая ветви. Пройдя с милю по направлению к востоку, мы вышли из гор; вчерашний след туземцев лежал к NO 60° через гладкую долину около двух миль протяжения; за обгорелым лесом, окаймляющим Квихпак, виднелся ее противоположный берег. Слыша вой собак, скрип полозьев и не выпуская из виду переднюю нарту, в сопровождении толмача, мы перешли долину, лес и вышли на берег. Плесо 225Квихиака при спуске не шире полумили; река протекает от NW к SO водном русле; правый берег до 50 фут высоты, крутояр; но снег, набитый к берегу юго-восточными ветрами, устроил такой спуск, что мы съехали, не отпрягая собак. Левый берег луговой; невысокая цепь холмов, протягивающаяся параллельно реке, милях в 15 представляется с реки отдельными возвышенностями.

Собаки, почуя жилье, пошли хорошо, и в полдень с передней нартой, в числе четырех человек, мы пришли на жило Хоголтлинде, расположенное на левом берегу Квихпака. Груз наш принял на свое попечение приятель мой Тумачугнак; туземцами жила были встречены предупредительно. Следует пояснить, что с осени дошел до них слух о следовании в Нулато русского настоящего тойона; некоторые из молодежи были заодно с такаяксанцами, которые в прошлую зиму разграбили нашу юколу в Уналаклике. Туземцам не вразумительна была цель экспедиции: ожидая возмездия, они для всякого случая пригласили удалых своих родственников из Такаякса. Мне без повода не было дела вспоминать прошедшее.

Вползя с 32° мороза в кажим, 2 1/ 2сажени в квадрате и с лишком 40° тепла, вскоре после обращения его из бани в гостиную, набитый по крайности 40 человеками мужчин, оканчивавших свой туалет, у меня захватило дух от едкой жидкости, которой туземцы недавно мылись, – я был еще новичок. Первое движение было лезть назад, но образумленный толмачом, что не найду удобнейшего места, просил открыть светлый люк и очистить для нас одну сторону. Тумачугнак, вступивший в должность посредника, напрасно передавал мое желание сидевшим на лавках такаяксанцам: они, как впоследствии, смеясь, рассказывали, нарочно хотели узнать, что за русский тойон, которым их стращали в Нулато. Взвилась нагайка [54], и вмиг правая сторона опустела. Скинув парки, по узкости лавок мы расположились на полу и через 15 минут Угалик, мальчик, провожавший моего толмача в Уналаклик, принес согретый чайник. Когда все поуспокоились, жители Хоголтлинда один за другим начали приносить нам в подарок свежей рыбы и юколы; вскоре набралось у нас 5 юкол чавычи, 130 хайка и 30 штук мороженой рыбы разных сортов: налимов, максунов, нельм, нуук и сигов; мы разбогатели.