Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

Путь из Пиалмы в Зангуйе пролегал по пустынной каменистой равнине. Мы поручили дарге, скакавшему впереди, сообщать о нашем прибытии, подыскивать нам жилье в домах зажиточных крестьян, минуя шумные и грязные китайские гостиницы.

Вскоре после нашего прибытия в Зангуйе пришел лейтенант из охраны и попросил меня осмотреть его лошадей, которые неожиданно заболели. Мы нашли их ослабевшими и лежащими в конюшне. Перекормленные, нетренированные животные, которых всегда держали в конюшне, за три дня перехода стали тощими и жалкими. Было ясно, что они не смогут идти дальше и их придется оставить здесь. Поэтому я посоветовал расстроенному лейтенанту нанять лошадей у местных жителей, а своих скакунов оставить в Зангуйе под надзором солдат. Он последовал моему совету, и утром я увидел лейтенанта и его солдат верхом на косматых созданиях с длинными гривами и хвостами. На местных полудиких лошадях редко ездили верхом, и для нашего сопровождения поездка в Гума базар оказалась волнующей. Это важный административный центр с семью сотней домов и губернатором, под контролем которого находятся обширные горные районы вокруг оазиса Санджу. Славится он также своими многочисленными плодовыми садами и тутовыми рощами. Основная отрасль хозяйства — производство грубой бумаги.

В наше распоряжение власти отвели обширный сад с летним домом. Ворота его были ярко украшены красно-желтой тканью, а в саду нас ожидала группа местных чиновников. Вскоре прибыл местный начальник в сопровождении юного сына и отряда полицейских в необычных мундирах и со старинными, заряжающимися с дула, ружьями. Чиновник выразил сочувствие в связи с нашими трудностями в Хотане и дал понять, что Ма таоинь — человек подозрительный и даже опасный. Ему было известно, что хотанский губернатор напал на нашу штаб-квартиру и был отброшен с большими потерями. Кто выдумал эту историю — неизвестно. В Китайском Туркестане всякие слухи часто обрастают невероятными домыслами. Мы попросили местного начальника позаботиться о нашем заболевшем помощнике Танге, и он обещал отправить его в Хотан, как только ему станет лучше. Танг был завзятым курильщиком опиума и за последние четыре дня перехода по пустыне совсем сдал.

Вечером нас посетила труппа странствующих актеров и дала театрализованное представление, или тамаша, которое мы смотрели при свете факелов и китайских бумажных фонарей. Большинство актеров оказались местными тюрками, а сюжеты и песни, которые они исполняли, — китайскими. Такие представления типичны для местной жизни.

В Гуме нам дали другого бека и даргу, которые должны были сопровождать экспедицию до Каргалыка. Мы планировали расположиться лагерем в Чолак-лангаре, находящемся в восемнадцати милях от Гумы, но, по только что полученным сведениям, запасы воды в Чолаке совершенно иссякли.

Поэтому нам пришлось разбить лагерь в Силиг-лангаре, что в десяти милях к западу от Гумы. Силиг-лангар состоял из нескольких жалких грязных лачуг с маленькими дворами, заваленными охапками сена и вязанками дров. Ночью мимо нас прошел большой караван верблюдов, направлявшийся в Тунь-хуан, и едва не перевернул несколько наших палаток. Ночь была очень темна, и погонщики спали прямо в седлах. О приближении каравана возвестило дребезжащее позвякивание колокольчика. Прежде чем мы сообразили, что происходит, темный силуэт большого каравана уже вклинился в наш лагерь, и ноги верблюдов начали рвать канаты палаток. Только энергичные действия некоторых наших людей предотвратили дальнейшее разрушение и заставили испуганных животных разбежаться.

Следующую остановку мы сделали в Акин-лангаре, перевалочном пункте на тридцатичетырехмильном пути между Гумой и Каргалыком. До сих пор мы наслаждались великолепной погодой с теплыми днями и прохладными ночами, но около Акин-лангара погода внезапно переменилась: к вечеру подул холодный ветер, температура упала ниже нуля. Ночью пошел снег, и к утру вся пустыня покрылась тонким белым покрывалом. День был пасмурный, над каменистыми просторами пустыни неслись тяжелые тучи. Очень холодный западный ветер затруднял продвижение, и мы испытали облегчение только в обжитой зоне Беш-арыка.

Город Каргалык не произвел на нас впечатления крупного центра. Он стоит на одном из притоков Тизнаф дарьи, и через него проходит южный Кокьяр — Каракорумский торговый путь. Большинство владельцев караванов на Лехо-Яркендском пути являются коренными жителями Каргалыка. Город страдает от нехватки питьевой воды, и мы видели, как в самом центре базара люди рубили лед в грязном водоеме. Местные власти отвели нам для отдыха гостиницу, но она оказалась слишком мала для нашего каравана. Поэтому мы дружно расположились в саду известного землевладельца. Вечером другая группа актеров развлекала нас тамаша, а затем выступили два китайских жонглера, продемонстрировавших свое искусство манипулирования тяжелыми саблями и пиками с невероятной ловкостью. Поздним вечером вернулись в свои палатки.

Наутро мы столкнулись с большими трудностями при замене лошадей для наших солдат и лагерного персонала. Как это ни странно, но в сложных ситуациях солдаты всегда обращались к нам за советом. И когда они не смогли найти верховых лошадей, нам пришлось пойти к местному беку. После продолжительных криков и рукоприкладства, во время которого от разгневанного бека серьезно пострадали два человека, лошади были получены, и наш караван двинулся в Посгам.

В Посгаме мы встретились с группой шикарпурийских ростовщиков и несколькими торговцами из Хошиарпура, которые проводили нас в дом местного минь-баши. Деревянная резьба на колоннах этого дома напомнила мне древние фрагменты, обнаруженные Аурелом Стейном на южном торговом пути. Туркестанская резьба очень напоминает деревянные рельефы в старых церквах на юге России. Этот особый стиль, должно быть, когда-то был широко распространен на великом азиатском пути, проходящем через пояса степей, пустынь и простирающемся от Карпат до Великой китайской стены.

6 февраля мы вышли очень рано, чтобы до полудня дойти до Яркенда. Примерно в пяти милях от Посгама нас встретил слуга ладакского аксакала и передал приглашение остановиться в его летнем доме, расположенном на окраине Яркенда. Его мы с радостью приняли. Через Яркенд дарью экспедиция переправлялась на плотах. Чтобы переправить верховых и грузовых лошадей, а также грузы экспедиции, ушло полных два часа. Затем мы направились в Яркенд по пыльной дороге, обсаженной тограками, или тополями.

Дом ладакского аксакала Абдул Разака оказался идеальным местом для отдыха — чистый, с обширным садом, просторным двором и хорошими конюшнями. Абдул довольно бегло говорил на лхасском диалекте тибетского языка, проведя несколько лет в Лхасе; его семья имела твердую репутацию среди торгового люда Центральной Азии. Один из его старших братьев был аксакалом в Кашгаре, другой — в Лехе, а третий возглавлял крупное торговое представительство в далекой Лхасе. Помощь аксакала оказалась для нас неоценимой. Мы не без удовольствия провели вечер с человеком, великолепно знавшим племена самых разных районов Центральной Азии. Утро следующего дня было заполнено деловыми визитами к местным властям.