Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

Кашгар — старая столица Синьцзяна, расположенная на юге Тянь Шаня. До революции 1917 года он был главным центром торговли с Русским Туркестаном. Фактическое закрытие русской границы во время гражданской войны привело к переориентации кашгарской торговли на Индию — через трудное Каракорумское высокогорье. Еще в Кашгаре нам сообщили, что иркештамский путь в русский Туркестан снова открыт, и на запад по веками проторенному пути хлынул поток караванов и торговцев. Большинство караванов, перебрасывающих товары из Кашгара в Андижан, формируются здесь, и не так-то просто было нанять лошадей для продолжения путешествия.

Базары Кашгара, заполненные толпами людей, и огромное количество товаров из Европы, Индии и Китая, выставленных в лавках, свидетельствовали о широком товарообмене в оазисе.

По утрам пешком или верхом мы прогуливались по улицам и базарам Кашгара, и в этот ранний час, до того как пыльный туман окутает горизонт, любовались расположенным на юго-западе Кашгарским хребтом с высотами от 18 до 25 тыс. футов. Город с его садами, рисовыми плантациями на берегах реки Тумен и снежными вершинами вдали — типичный центрально-азиатский город.

Кашгарские базары с навесами из мешковины и соломенных циновок привлекают внимание приезжих. А узкие темные улицы с многоцветными толпами напоминают настоящий этнографический музей, где исследователь может с энтузиазмом изучать новые типы рас. Здесь притаилась темная лавчонка с бухарскими и хивинскими товарами и самаркандскими коврами. Среди разноцветных сундуков восседает чернобородый андижанский торговец, вовсе не ведая, что его сундуки напоминают сундуки раннего Ренессанса в городах Италии, поддерживавших обширные связи со странами Востока. В другой лавке седобородый афганец предлагает товары своей страны и индийские специи. Его сосед китаец продает большие старомодные очки в массивной оправе. К сожалению, сегодня они уступают более практичным снегозащитным очкам из Индии. В отдаленных районах Центральной Азии большие китайские очки являются одним из обязательных атрибутов престижа, и киргизские и монгольские принцы и старшины носят их независимо от того, нужны они им или нет. В следующей лавке — настоящий музей денег. Здесь владелец хранит монеты и бумажные купюры почти из дюжины стран мира: индийские рупии, старые русские рубли, китайские банкноты, денежные знаки, выпущенные разными местными правительствами времен гражданской войны в России, — все это выставлено на полках и спрятано в железных сундуках. После русской революции и обесценивания рубля местные торговцы скупили по низким ценам огромное количество царских золотых монет и банкнот различного выпуска в надежде, что они вновь поднимутся в цене. По количеству денег владельцы таких лавок — миллионеры, и довольно забавно, что они учитывают эти мифические миллионы в своих сделках. В соседней лавке было выставлено нечто совершенно неординарное. Владелец ее специализировался на военных мундирах, отдавая предпочтение генеральской форме с огромными эполетами и роскошными галунами. Некоторые местные чиновники и киргизские старшины очень любят эти наряды. Среди выставленных сюртуков, кителей, френчей, мундиров я увидел неизвестно откуда взявшуюся форму учащегося русской высшей школы и подумал, в какой горный аил или кочевое селение суждено ей попасть и привести в замешательство будущего исследователя.

Кашгар славится мастерскими, где делают крытые экипажи старинного образца для всех чиновников огромного доминиона. Обычно эти причудливые экипажи окрашивают в яркие цвета: зеленый, голубой или под охру и обивают внутри фиолетовым или темно-красным бархатом.

Между тем толпа на базарных улицах прибывает. Здесь и киргизские кочевники, прибывшие из-за границы, и андижанские негоцианты в разноцветных полосатых халатах, и китайцы в темных робах, и городские торговцы в длинных темно-голубых чапанах. В базарные дни толпа бывает настолько плотной, что невозможно проехать верхом, а воздух оглашается беспрерывными криками и свистом кнутов.

Кашгар небогат памятниками старины. Немногочисленные места и ступы посещались и описывались сэром Аурелом Стейном и немецкой экспедицией доктора Ле Кока.

15 февраля мы нанесли официальный визит местному таоиню, веселому толстяку, который проявил неподдельный интерес к нашим затруднениям в Хотане. Несмотря на предложение британского консула, оружие нам не вернули, а оставили его опечатанным в ящике и… передали под нашу опеку.

Разрешение на раскопки и занятие живописью правитель так и не дал, однако таоинь намекнул, что мы можем продолжать работу и лишь в случае требования местных властей должны будем приостановить ее. Наши паспорта оказались правильными, и мистер Тао, министр иностранных дел таоиня, в дополнительном письме рекомендовал нас местным властям в северной части маршрута.

19 февраля пришел долгожданный ответ от генерал-губернатора. Его превосходительство выразил искреннее желание познакомиться с нами лично и сердечно приглашал к себе в столицу. Однако о каких-либо возможностях продолжения художественной и научной работы экспедиции даже не упоминалось. Несмотря на все наши усилия, караван сформировать не удалось из-за нехватки вьючных лошадей. Оставалось нанять несколько китайских двухколесных повозок, в которые впрягают четырех лошадей, — трех в ряд и одну впереди, что обычно требует большого количества животных. Путь от Кашгара до Урумчи такая колесница одолевает примерно за семьдесят четыре дня, преодолевая в день от восемнадцати до двадцати миль. Кашгарцы взялись доставить наши грузы в Кучу, а там мы должны были нанять повозки до Урумчи. Кроме того, следовало обменять индийские рупии на урумчинские ланы, или лианги, курс которых составлял одну треть кашгарских cap, так как в оазисах, или пей-лу, на северном пути имеют хождение только урумчинские ланы. При обмене надо следить, чтобы вам не подсунули фальшивок. Иногда деньги так потрепаны, что местные менялы наклеивают на них кусочки от новых купюр, невзирая на номера серий.

После Кашгара пришлось оставить Цая, который не бросал курить опиум и так ослаб, что едва держался на ногах. Мы дали переводчику денег на оплату повозки, если он решит вернуться в свою родную китайскую провинцию Сычуань, и распрощались с ним. Оставлять его в экспедиции не имело смысла, т к он постоянно ссорился со всеми и не мог держать себя в руках. Нам удалось нанять десять вьючных пони, принадлежавших двум ладакцам, для доставки лагерного снаряжения из Кашгара в Карашар — крупный центр по продаже лошадей, где мы надеялись нанять новых караванных лошадей или мулов. Персонал экспедиции теперь состоял из представителей различных национальностей: одного оренбургского казака, одного монгола, одного балта, одного китайца, четырех ладакцев и трех тюрок, один из которых оказался исключительно добросовестным работником и сопровождал экспедицию до границ Сибири.