Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

Наша первая ночь на Тибетском нагорье прошла в полной тишине, каждый отдыхал после предыдущих напряженных дней. Тишина была нарушаема лишь стонами страдающего нирва, примкнувшего к экспедиции. «Аро, аро, аро!» («Друг, друг, друг!») — слышались его печальные жалобы. Ночью у него был сильный сердечный приступ, и было чудом, что он выжил и утром мог продолжить путь. Наш доктор старался облегчить страдания, но каждый шаг верблюда причинял ему боль.

Путь следовал долиной, защищенной грядой низких холмов. Маленькая речка, названная нашими монгольскими проводниками Ангар Дакчин-гол, текла через долину. После длительного перехода через песчаную равнину мы разбили лагерь на берегу озера с пресной водой, питаемого летними дождями. Несколько людей, которые отправлялись в окрестности на поиски топлива, сообщили, что видели всадников у соседних холмов. Это означало, что мы снова должны будем охранять себя и быть особенно бдительными ночью. Но эта ночь была тихой и безветренной, и мы проснулись следующим утром, увидев лагерь и окрестности под снегом. Тяжелые серые облака нависли над горизонтом, и воздух был сырым и холодным. Похоже, что снегопады начались в этом году рано. Покинув лагерь, мы пошли узкой верблюжьей тропой через песчаную равнину со скудной и грубой травой. Около полудня достигли берега реки Чумар. Она была мелкой и текла в нескольких руслах с топким дном. Некоторое время ушло на поиски переправы. Один из монголов вместе с лошадью застрял глубоко в речном дне и его пришлось спасать. После реки путь проходил через гряды песчаных дюн. Лагерь был расположен на берегу озера с дождевой водой. Местность изобиловала такими озерами, наличие которых указывало на обильные ливни в этом регионе в течение июля и августа. Снег, выпавший ночью, быстро растаял утром. Мы вынуждены были провести весь день на этом месте из-за серьезного состояния нирва. Накануне вечером он чуть не умер, и мы советовали ему вернуться в Цайдам и там находиться до полного выздоровления, но он настаивал на продолжении пути с нашим караваном. На следующий день вышли рано как обычно, и к шести часам весь караван уже шел двумя колоннами по песчаной равнине в юго-западном направлении. Абсолютное отсутствие какой-либо тропы делало продвижение довольно трудным Препятствовали многочисленные норы грызунов и вязкие участки песка. Некоторые из верблюдов и лошадей по колено увязали в нем. Очевидно, в этом районе выпало необычно большое количество осадков, и даже проводники не помнили, чтобы когда-либо было так много луж. Местность постепенно поднималась к хребту Кокошили, который виднелся на юге темно-синей грядой низких холмов

Мы переправились через маленькую речку, которая текла с запада на восток и не была обозначена на существующей карте Тибета. После трех часов перехода через песчаную пустыню мы достигли подножья хребта Кокошили. Этот хребет был системой покрытых травой волнистых холмов. От подножья подъем шел по направлению к перевалу Кокошили-кётёл, седловина которого расположена на высоте 14500 футов. Многочисленные куланы и газели паслись на склонах холмов. Спуск с перевала был легким, и путь проходил вдоль маленького горного ручейка, называемого монголами Кокошили-гол. Южные склоны перевала были более скалистые, и мы видели выветренные скалы, которые имели форму зубчатых стен. Пастбища были необычно прекрасны. Большие стада диких ослов и яков виднелись в долинах. Мы остановились лагерем на берегу реки в месте, где речная долина расширяется и сливается с обычной долиной, отделяющей Кокошили от горной гряды Дунгбудра.

Вечером стадо диких яков спустилось с холмов в долину реки и паслось рядом с лагерем. Мы внезапно услышали шум падающих камней, подобно лавине — грохот и звуки тяжелого топота сотен копыт. Масса яков спускалась по крутому склону горы. В несколько секунд берега реки стали черны от них. Прекрасные животные паслись и пили свежую горную воду. Огромные быки-опекуны и вожаки стояли с опущенными рогами, готовые защитить стадо.

При выходе из речной долины путь пошел через песчаную равнину, пересеченную несколькими сухими руслами реки. К югу и юго-западу возвышалось несколько снежных пиков хребта Дунгбудра. На ночь мы остановились в сухом русле реки среди песчаных дюн, покрытых редкой травой. Воды было мало, и та была грязной.

На следующий день путь продолжился на юго-запад, через песчаные дюны и огромные болотистые пространства с многочисленными дождевыми лужами. Караван двигался медленно: верблюды часто скользили, а лошади и мулы глубоко увязали в грязи. Неподалеку от Хапчига-улан-мурена путь повернул в южном направлении, обогнув большой песчаный холм, после которого начался спуск к реке. С этой точки можно было увидеть окрестности. На севере виднелась темно-синяя линия цепи Кокошили, на востоке протянулись волнистые холмы, на юге поднимались высокие холмы, формирующие подступы к Тибету. За этими горами встретились первые тибетские заставы и вошли в запретную территорию ламаисткого королевства Тибет.

Спускаясь к реке Хапчига-улан-мурен, мы заметили на противоположном берегу что-то белое у подножья холма. На расстоянии это напоминало тибетскую палатку, используемую чиновниками и богатыми торговцами. Мы решили послать туда разведку. Река Хапчига-улан-мурен имела ширину около половины мили. В начале лета переправа через нее была достаточно трудной из-за вязкого илистого дна и плывунов по берегам. Северный берег был печаным и возвышался футов на шестьдесят. В это время года река мелела и текла в нескольких узких руслах, разделенных болотистыми островами. Белое пятно на противоположном берегу оказалось огромным гейзером с кратером из отложений высотой около тридцати футов. Отверстие кратера было треугольным. Мы расположились лагерем у подножия северных отрогов Дунгбудра. Во время дневного перехода нам пришлось оставить двух животных — лошадь и грузового мула.

22 сентября продолжили подъем к горам Дунгбудра. Тропа вела через ущелье, заваленное во многих местах камнями и осколками окружающих гор. К юго-востоку пересекли высокий травянистый хребет с очень грязными склонами. Хорошо заметная тропа проходила через горную долину, покрытую сотнями норок, сделанных полевыми мышами. Мы попытались пересечь крутой перевал, расположенный в пяти милях к востоку от Дунгбудра-кётёл, находящийся на караванном пути в Лхасу. Он сокращал маршрут в Дричу на один день, но оказался непроходимым для верблюдов. Мы были вынуждены повернуть на юго-запад и вернуться на прежнее направление, чтобы достичь узкого ущелья, ведущего к перевалу Дунгбудра-кётёл. Лагерь расположили на берегу маленького горного потока, названного монгольскими проводниками Буре-йин-гол. В течение дня мы видели необычное количество диких животных: бурых медведей, диких яков, куланов и тибетских газелей.