Юрий Рерих - По тропам Срединной Азии

15 ноября. Тяжелый снегопад продолжался всю ночь, и утром мы едва могли перемещаться по лагерю. Снег необходимо было отгребать от входов в палатки, чтобы обитатели смогли выйти. Верблюды, связанные вьючной веревкой, были полностью захоронены под снегом и отказались подниматься. Это было плохим признаком и означало, что животные будут вскоре мертвы. Голодные мулы начали есть войлочные покрытия и хвосты друг друга.

16 ноября. Профессор Рерих заболел и должен был остаться в постели. Доктор также страдал от слабости сердца. Я написал еще письмо к майору, проинформировав его, что мы решили идти в Нагчу без задержки, поскольку дальнейшее ожидание причинит невосполнимый вред. Майор теперь старался избегать наш лагерь, отговариваясь тем, что он занят местными вопросами.

Местные старшины посоветовали нам отвести оставшихся верблюдов в Цомра, место в окрестностях Нагчу, где курлукский князь содержит своих верблюдов. По их словам, снегопады не были там столь сильными, и старой травы могло быть в достаточном количестве. Два мула и один верблюд замерзли в течение дня.

17 ноября. Ночной снегопад добавил еще дискомфорта, а теплое утро растопило снег. Воздух был сырой, и большие лужи быстро покрывали землю в лагере. Профессор Рерих все еще страдал от холода, и его состояние начинало беспокоить. Я направил посыльного к майору восемь раз, требуя, чтобы он прибыл, но он не появлялся, и наши служащие сказали, что видели его пьяным и неспособным говорить. Проходящие путешественники сообщили о тяжелом снегопаде в Шанг-шунгских горах. На Шанг-шунгском перевале снег достигает почти до седла, и всадники были не в состоянии пересечь перевал. Местные кочевники потеряли большую часть своего рогатого скота, и несколько семейств, находившихся в окрестностях, пытались переместить свои стоянки дальше на север.

18 ноября. Холодный ясный день последовал за унылыми днями и ночами со снегопадами. Термометр зарегистрировал -35 °C утром, и низкие температуры преобладали в течение дня. Посыльный добрался до Чу-на-кхе с сообщением, что письмо из Лхасы должно было прибыть через четыре дня. Профессор Рерих все еще болел, отношение майора вызывало значительное раздражение среди служащих нашего лагеря.

19 ноября. Солнечный яркий день. Ранним утром умерла одна из самых лучших лошадей. Бедное животное долго билось в агонии, а голодные собаки сидели вокруг нее в ожидании конца. У монгола, который ездил на этой лошади, разрывалось сердце, он держал в руках голову умирающего животного до тех пор, пока не наступил конец.

В полдень майор возвратил наши письма Его Святейшеству Далай ламе и полковнику Бейли и несколько телеграмм в Нью-Йорк, которые были посланы для передачи через Лхасу в Индию. Губернаторы Нагчу написали, что они неспособны отправить эти письма в Лхасу из-за тяжелого снегопада на Шанг-шунгском перевале. Солдат, который ушел в Нагчу, чтобы купить зерно для животных, возвратился с провизией. Ему удалось закупить только два маленьких мешка зерна и один мешок плохой муки. Бедные караванные животные должны голодать. У нас было немного зерна, или цампы, и животных приходилось кормить чурой, или тибетским молочным сыром, и сухим чаем, который еще можно было найти у местных жителей. Большинство верблюдов были отправлены в Цомра, и только два лучших остались с нами. Чтобы хорошо сохранить их, пришлось распарывать верблюжьи седла и кормить их соломой, которой были набиты седельные подушки.

20 ноября. Холодные дни с морозными ночами, в течение которых термометр зарегистрировал до -40 °C. Земля сильно промерзла, а растаявший снег превратился в толстый слой льда, который затруднял движение.

22 ноября. За холодным безветренным утром последовал ветреный день. Юго-западный ветер обычно начинался после полудня и непрерывно дул до заката. Было невозможно оставаться долго снаружи, а внутренность палаток была слишком промерзшей. Полковник страдал от общего расстройства. Он остался в постели, и мы волновались за его состояние. Майор нанес свой ежедневный визит и сообщил мне, что, согласно тантрическому ламе, который теперь находится с ним в его лагере, письмо от правительства прибудет очень скоро и что мы не должны волноваться. Он сообщил мне, что он помнит, как видел мадам Девид Ноэль в Джекундо, но откровенно признался, что ничего не знает о генерале Перейра, который был там примерно в это же время.

На следующий день сильный ветер дул с самого утра и термометр зарегистрировал -25 °C. Ничего не было известно о посыльном, который, как говорили, находился на пути в Лхасу. Некоторые из милиционеров провели целый день, наблюдая за дорогой. Расспрашивали каждого вновь прибывающего из Нагчу, но все были в полном неведении относительно какого-либо посланника или письма на дороге. Еще две лошади замерзли и несколько других были на грани гибели. Мулы скитались около лагеря в поисках пищи и поедали все, что находили на земле. У одного из погонщиков мулов пропал его ремень, а другой нашел съеденной свою меховую шапку. Возможности желудков мулов просто замечательны.

К вечеру мороз усилился, но ветер стих, и ночь была холодной, но тихой. Вечером я зашел в милицейскую палатку и увидел, что люди спят, сидя на голой земле. Это было чудо, что они не замерзали до смерти в своих рваных шубах из овчины.

24 ноября. Утро было одно из самых холодных, которое мы испытали, термометр зарегистрировал -45 °C. Серый иноходец тибетского проводника был найден мертвым в снегу. Стаи голодных собак становились опасны и нападали на людей за лагерем. В этот день они убили трех овец. Милиционеры держали их на расстоянии, бросая камни, но без особых результатов. Собаки рассеивались и сразу же собирались снова в другом месте. Ночью мы едва могли спать из-за непрерывных завываний и лая. Собаки даже влезали в палатки и крали провизию. Местные жители считали, что необычный снегопад был наказанием, посланным Тибету за странное поведение правительства по отношению к нам.

25 ноября. Снова морозный день с температурой — 25 °C. Утром мы провели собрание всех европейских членов экспедиции, и было решено попробовать получить разрешение пересечь Тибет к Индии восточным или западным путем через Шигадзе. Послали человека к майору, который прибыл сразу, очень встревоженный нашим решением начать южный путь. После длительной беседы он согласился сообщить наше намерение губернаторам Нагчу и просить их спешно запросить Лхасу.

26 ноября. Снова остро холодный день. Температура понизилась до -55 °C, и утром мы обнаружили, что коньяк замерз во флягах. Интенсивный мороз вызвал поломку наших инструментов и часов, поскольку их пружины были неспособны выдержать такой холод. Чтобы сохранить тепло ночью, мы должны были спать в тяжелых меховых мешках и покрываться дополнительными меховыми одеялами. При пробуждении утром мы обычно обнаруживали внешнее одеяло полностью замороженным и образовавшим что-то вроде купола над лагерной постелью. Не могло быть и речи о том, чтобы подняться прежде, чем солнце немного прогреет воздух. Даже после этого процесс одевания (а мы снимали только верхние меховые пальто и верхние меховые сапоги) был болезненной операцией. Руки и ноги немели и отказывались повиноваться. Каждое утро можно было видеть одинокие фигуры наших коллег, бродящих вокруг своих палаток в бесполезной попытке согреться. Большие высоты усилили холод, и было едва возможно делать какую-либо работу.