Жак-Ив Кусто - Затонувшие сокровища

Среда, 4 сентября. Прежде чем покинуть рабочую площадку в сердце Силвер-Банк, решаю нанести прощальный визит месту наших археологических раскопок. На еще спящей «Калипсо» я первым в это утро попираю босыми ногами обломки кораллов, которые загромождают наш корабль от форштевня до кормы.

Поль Зуэна, несущий вахту на мостике, улыбается мне с видом заговорщика. Бесшумно снаряжаюсь и осторожно соскальзываю в прохладную на заре воду. Чувствую себя непривычно одиноким. Мое снаряжение легче, чем обычно. Отдаюсь медленному течению. Всю площадку можно охватить одним взглядом. Скоро мы прекратим охоту за сокровищами, но сегодня через четверть часа Раймон и Жан-Пьер продолжат свою работу. Пока же в море никого, кроме меня.

Сегодня все предметы предстают как бы в ином измерении. Время остановилось… Вокруг разбросаны куски дерева, призрачные якоря и пушки… Да, когда-то это был большой корабль! Но теперь он превратился в труп, который мы неумело вскрыли… Кораллы крепко держат его в своих тисках. Это самый прочный покров для мертвого корабля…

Шланг компрессора напоминает спящего морского змея. Реальность кажется сном. Здесь стираются грани между победой и поражением. И то и другое теряет свой смысл.

Упаковываем багаж. Утром по велению совести водолазы в последний раз обследуют подводную площадку, но безуспешно… Пополудни организую большую мизансцену на задней палубе. Мобилизован весь экипаж, фантастические декорации установлены против места погружения водолазов и на задней палубе «Калипсо». На сцене три пушки, двухтонная коралловая «пагода», северный якорь, корзина с «оленьими рогами», бутылки, керамика, наша тачка в движении, Гастон со своим магнитомером, четверо разоблачившихся и одновременно снаряжающихся водолазов и т. д. Творится что-то невообразимое!

Во время третьей съемки распоряжаюсь поставить виолончель Лабана перед гигантской «пагодой» в самом конце кормы. Мишель устроился в тачке, которую толкает перед собой Бернар, сопровождаемый Жеженом. Мишель, ни о чем не подозревая, продолжает съемку, как вдруг в его видоискатель попадает виолончель. У оператора перехватывает дыхание… Кстати, моральный дух экипажа великолепен, и это в тот момент, когда мы полностью осознаем свое поражение. Но у всех превосходное настроение. Ничего похожего на смех сквозь слезы. Ни малейшего намека на затаенную горечь.

Без всяких проволочек приступаем к «генеральной уборке». Археологические раскопки и киносъемки закончены. Убираем с рабочей площадки поплавки, кайла, буры, кирки. Обломки кораллов и корзины летят за борт «Калипсо». Компрессор возвращается в трюм. Задняя палуба промыта мощной струей воды. Поль пускает в ход брандспойт и щетки. «Калипсо» еще грязна, но ее уже нельзя узнать, так она помолодела, освободившись от обломков.

Вечером после обеда принимаемся за распределение сувениров из расчета три вещицы на человека. Все остальное перейдет к де Хенену. С общего согласия отбираем все, что представляет интерес для музеев.

Заседание проходит в дружественной, торжественной атмосфере, с легким налетом разочарования.

Море не слишком щедро одарило нас своими сокровищами. Но я на него не в обиде. Мне очень нравятся эти коллекции почерневшей керамики, полуразбитого стекла и раковины, сцементированные кораллами. Достаточно прикрепить их к подставкам — и абстрактные или сюрреалистические скульптуры готовы. Подобные произведения искусства приводят меня в восторг, и я предпочитаю их восьмиреаловикам.

Четверг, 5 сентября. Ранним утром поднимаем якоря, демонтируем землесос и затопляем «Джемс энд Мэри». Наконец мы покидаем узкий проход и бросаем якорь за пределами рифа. Наш «зодиак» направляется в обозначенный фарватер, чтобы снять светящиеся буи. К сожалению, он там напоролся на какую-то скалу и чуть было не затонул. Наконец в 12 часов 30 минут «Калипсо» покидает риф Силвер-Банк, где мы провели первоначально семь суток, потом одиннадцать и, наконец, двадцать шесть суток. В целом набегает сорок четыре, а если к этому добавить переходы в Сан-Хуан и пребывание в этом городе, то на всю экспедицию затрачено примерно два месяца. «Ландшафт не отличался большим разнообразием!» — лаконично констатировал Гастон при отплытии…

Пятница, 6 сентября. Прибываем в Сан-Хуан на час раньше, чем предполагали. Великолепная погода. Что касается метеорологических условий, то нам исключительно повезло на рифе Силвер-Банк: в этом году циклоны придут с опозданием против обычных сроков.

Рассылаю телеграммы, утверждаю порядок смен на вахте, привожу в порядок документы и проекты. Пора приниматься за организацию экспедиции на озеро Титикака.

Среди корреспонденции, полученной в Сан-Хуане, нахожу заключение своих адвокатов по поводу французского законодательства о затонувших судах. Зачитываем в кают-компании основные положения этого законодательства, состоящего из ряда новейших постановлений. Поразительно! Из этих законов следует, что если француз найдет сокровища на рифе Силвер-Банк или даже на Кокосовых островах и заявит об этом, то в лучшем случае он имеет право на возмещение своих расходов. Все остальное поступает в государственную казну. Если же он утаит свою находку, ему грозит тюремное заключение за кражу и сокрытие!

Я нахожу это законодательство высоконравственным. Достойный эпилог к нашей авантюре!

Вечером в каюте размышляю о днях, которые мы провели в исступленном труде на рифе Силвер-Банк, и о неожиданном финале нашей охоты за сокровищами. Как это ни странно, но мы испытывали большое облегчение от того, что нам не удалось найти ни золота, ни серебра, ни жемчуга, ни изумрудов — ничего, кроме ржавого железа, разбитой посуды да медали с изображением святого Франциска.

Если бы мне удалось извлечь сокровища со дня моря, то это был бы первый случай моего обогащения за его счет. Что-то изменилось бы в наших отношениях. Не думаю, что я был бы в большом выигрыше вопреки широко распространенному мнению, что только богатство вознаграждает за усилия.

Подводная деятельность — исследования, которым посвятили себя мои товарищи, жена и я, — всегда была бескорыстной. Мы принесли в жертву морю почти все свое время, деньги, семейный уют, что обычно высоко ценится.

Капитан Немо брал золото с затонувших судов только для того, чтобы тратить его во имя справедливости. Есть моральный принцип, которого должны придерживаться все моряки и, пожалуй, в еще большей степени водолазы. Но, может быть, он живет только в романах?