И Кучумов - Англичане едут по России. Путевые записки британских путешественников XIX века

Рано утром 14 августа мы отправились за шестнадцать миль отсюда на принадлежащие мистеру Вонлярлярскому [726]золотые прииски. На этот раз я ехал в дрожках один, что намного лучше, чем путешествовать с компаньоном. Мы двигались по содержащемуся в довольно сносном состоянии великолепному и удивительно широкому Сибирскому тракту. По правой его стороне росли березы. Серебристый отблеск их стволов и нежные оттенки листвы сочетались с огромными табунами крупного рогатого скота, лошадей, овец и коз, которые вместе с пастухами иногда пересекали нам путь. Удаляясь, стволы деревьев приобретали нежный жемчужно-серебристый оттенок, ажурная листва на верхушках берез сливалась с небом, и все это на фоне ярких цветов кустарника становилось еще более контрастным благодаря красным и желтым рубахам пастухов, пестрому окрасу крупного рогатого скота и т. д., придавая этой картине незабываемый вид, который, думаю, вряд ли сможет точно передать художник, хотя некоторые русские живописцы вроде бы с этим прекрасно справляются.

Полуземлянки вблизи Челябинска

Прервав приятную поездку, мы заехали в примыкающую к приискам деревню. Избы в ней практически находятся под землей, а их крыши едва возвышаются над ее поверхностью. Такая конструкция хорошо защищает их обитателей от здешней суровой зимы. Русская деревня Восточной России обычно представляет собой два ровных ряда бревенчатых или деревянных изб, разделенных улицей примерно в полсотни ярдов шириной и размещенных пореже в целях защиты от пожара – частого бича села. Фасады домов соединены заборами с воротами, которые ведут в маленькие сады, конюшни и т. д. Последний штрих сельскому пейзажу добавляет находящееся на улице религиозное святилище, а если позволяет место, то и православная церковь. Магазинов как таковых в деревнях нет, их заменяет дом лавочника, над дверью которого рисунок часов и циферблата, сапог и ботинок, хлеба, овощей и фруктов, седел и упряжи, ружей, пистолетов означает, что можно здесь приобрести.

В деревнях интересно наблюдать за крупным рогатым скотом, овцами, козами, лошадьми и т. д. Утром пастухи выгоняют их огромное стадо на ближайшее пастбище. Возвращаясь днем или вечером в деревню, животное подходит к избе своего хозяина и смиренно ждет, когда ему откроют ворота. Позы, которые принимает прислонившийся к деревянным постройкам скот, нередко вдохновляют художников на создание прекраснейших полотен, подобных которым нигде нет. Скот и лошади здесь очень мелкие, а овцы совершенно не похожи на наших – довольно изящные и прекрасно сложенные, они обладают чрезвычайно тонкими ногами. Всякий, кто проезжает по этим деревням, не может не заметить присутствия множества ручных голубей – в России они считаются чуть ли не священной птицей и убивать их нельзя. Если поблизости нет крупных городов, то в этих местах стоит абсолютная тишина, не поют птицы и не кричат животные, на здешних площадях отсутствуют часы – вероятно, на то имеется какая-то причина – и поэтому не слышно их боя.

Вскоре мы прибыли на шахту, где добывают кварц. Ее глубина составляет восемьдесят метров. Переодевшись в шахтерскую робу, мы спустились по лестнице вниз и увидели, как ведутся подземные работы, а по возвращении на поверхность наблюдали измельчение и промывку породы. За год здесь намывают золота на 3,6 млн руб.

После обеда и возвращения в Челябинск у меня и двух моих друзей оставалось свободное время, и мы решили посетить бараки для переселенцев. Ежегодно из России в Сибирь при содействии государства переезжает множество людей. Ответственные за это учтивые чиновник и врач сообщили нам, что в 1896 г. в Сибирь их число составило примерно двести тысяч человек, а в 1897 г. – всего шестьдесят тысяч из-за недостаточного финансирования со стороны государства. Люди проходят здесь медицинское освидетельствование, тех, кто болен или плохо себя чувствует, лечат, и только потом отправляют в путь. Обычно переселенцы страдают брюшным тифом, дифтерией, болезнями легких и грудной клетки. Поскольку в бараках содержались и больные, мы, не являясь врачами, быстренько покинули их, сели на поезд и 14 августа прибыли на станцию Кыштым. В этих местах железнодорожные станции почему-то всегда располагаются в двух-трех милях от одноименных населенных пунктов [727].

Поздним вечером мы побывали на соседнем железоделательном заводе [728]и познакомились с его интересными технологиями. Удивительно, насколько резкими бывают в этих местах колебания температуры воздуха. Если в Миасском заводе термометр показывал 84° по Фаренгейту [729], то в Кыштымском – только 44 градуса [730]. Ночью с балкона частного особняка [731]мы наблюдали потрясающее зрелище: вдали виднелись горы, недалеко находились озеро [732], белоснежная православная церковь с голубыми куполами [733], рядом с нами – огромный двор, с трех сторон окруженный белыми зданиями необычной конструкции и формы. Луна светила так, словно дело было днем.

Группа крестьян на горе Сугомак

Ранним утром 15 августа, в воскресенье, мы отъехали на приличное расстояние от города [734]и, оставив дрожки в лесу, поднялись на гору Сугомак [735], с вершины которой на западе открывался прекрасный вид на Уральские горы, а на востоке – просторы Сибири, где нашим взорам предстало множество озер [736], что стало хорошим вознаграждением за трудный подъем на эту вершину. По возвращении, пока мы сидели на траве у дрожек в ожидании своих товарищей, к нам подошли люди – это были преимущественно женщины – и угостили нас семенами подсолнечника, который в Восточной России растет почти в каждом крестьянском дворе. Мы уехали из Кыштыма в 9 часов 20 минут вечера [737].

В 9 часов 51 минуту утра 16 августа мы прибыли в Екатеринбург. В течение двух дней, проведенных в этом городе, обо мне, двух американцах и мексиканце заботился местный горный инженер мистер Миквиц [738].

Здесь нам особенно не хватало знания русского языка. Три человека – полицейский, представитель железной дороги и член нашей команды, говоривший по-русски, объяснили кучеру его маршрут, и он на большой скорости помчал нас к дому мистера Миквица [739]. Но спустя достаточно много времени возница замедлил темп – оказалось, он забыл адрес. Мы показали ему бумагу, где было написано, куда ехать, но он ничего не понял. Пятеро уличных прохожих, которым мы совали ее под нос, только качали головами. Пришлось отправить кучера в лавку. Он вышел оттуда с довольным выражением лица – мол, теперь понял! – и в итоге доставил нас по назначению. Эх, если бы он разумел те короткие и крепкие английские выражения, которыми мы его крыли!