Павел Сочнев - Шаг за шагом

Расстроиться, но никуда не уходя, передохнуть сутки здесь же, на склоне и по прошествии этих суток попробовать взойти. Это не безумный, но не отличающийся логикой вариант. И именно так поступают многие восходители.

Конечно, «хождение по кругу» придумано мной и никем, в том числе мною, на практике не реализовывалось. На практике заменой кругу используется акклиматизационный подъём до Скал Пастухова.

Попав в условия высокогорья, мой организм перешёл на работу по «системе нипель» – всё впускать, ничего не выпускать. Под эту раздачу попали жидкости, пища и энергия (силы). Силы были, вероятно их было много, но они расходовались (выдавались организмом) по очень урезанной норме. Идти медленно я мог, но очень недолго, бежать не мог совсем. Присесть мог, подпрыгнуть – нет. Ну и так далее.

Ну а по поводу поглощаемой пищи и выпиваемых жидкостей – вода расходовалась при дыхании. С ней понятно. Но что он (организм) делал с пищей? В меня она входила, а выходить не спешила. Организм, который «живёт своим умом» не только у меня, но и у всех, не отвлекая наше сознание от размышлений, планирования всяких гадостей и генерации проблем для себя и окружающих, перешёл на очень подробное и, вероятно, почти полное перерабатывание, попавших в него калорий.

Это было художественное отступление – воспоминание о моих размышлениях по пути к «Приюту» и обоснование выбора места привала.

Добрался не за раз до бруса-скамейки, скинул рюкзак, воткнул в снег палки, снял перчатки, присел. Хорошо то как. Потрясающие виды внизу, яркое тёмно- голубое небо вверху, припекающее мой фасад солнце (арьегарду (это сторона обратная фасаду) холодно не было, но солнце его не припекало). Достал термос, бутерброды. Очень не спеша перекусил, перекурил. Пора обратно на тропу и к вершине.

А где-то внизу бочка с уютной кроватью. И чем выше я поднимусь, тем дальше она будет. Значит попаду я туда позже. А если прямо сейчас спуститься…

Но совесть, которая у меня есть (я даже краснеть умею), в первую очередь по отношению к самому себе, упорно направляла на выполнение задуманного плана – дойти до скал. Ей в этом оказывало содействие и жлобство, которое тоже у меня есть. Отпуск, уже потраченные на путешествие деньги, билет обратно, который я купил заранее на субботу. Суббота наступит ещё не скоро.

В пути очень помогают разговоры. Но так как разговаривать мне было не с кем (чтобы постоянно), я довольствовался краткими общениями с восходящими, снисходящими, отдыхающими и т. д. Не со всеми, а только с теми, с кем пересекался мой маршрут или кто обращал на меня внимание.

Ещё помогают отвлечённые размышления. Их у меня было предостаточно. Ноги шагают, мысли бродят. Иногда мысли правильные. Например, про «ну его нафиг». Здесь самое главное – не допускать эти мысли к управлению. Так вот и шагал. Восхищался видами, любовался вершинами. Оглядываясь назад, поражался пройденному и начинал переживать за «как я обратно то спущусь?». А ещё через снег проглядывал лёд, и он светился. Ледник, по которому я шёл, буквально впитывал белый солнечный свет и отдавал его зеленовато голубым свечением. Если будете на Эльбрусе – обратите внимание – очень красиво. Для т ого, чтобы это увидеть нужен солнечный день и нужно очистить лёд от снежной каши.

Дотопав до конца гряды, я отошёл немного в сторону и присел на торчащий из снега камень. Да, брусок, который на «Приюте 11» был для меня скамейкой был поудобнее. Снова распаковался, налил чаю, услышал «How do you do?». Обратил свой взор на тропу – человек. Приветливо улыбается. Иностранец наверно.

Я почти ко всем часто отношусь доброжелательно. А тут ещё и гость. Ну это в макромасштабах. Я гражданин этой страны, т. е. встречающая сторона. Он иностранец, значит – гость. И я, в рамках принятого многими и поддерживаемого мною гостеприимства, предложил ему чаю. Чай я заварил (кинул в термос пакетик) китайский копчёный. Лапсан Сушонг, кажется. Он, на том же английском, объяснил, что у него тоже есть термос, но лень доставать. Услышав, что чай немного не простой, двинулся ко мне. Я, в очередной раз, восхитился своему знанию английского. Меня понимали, и я понимал. Я никогда (почти всегда) не упускаю возможности погордиться собой. Тем более, когда для этого есть повод. В этой ситуации повод был.

Дальше развязка:

– Он «Where are you from?»

– Я «I am from Moscow»

– Он «А я из Чечни»

Далее разговор пошел, как говорится в «Необыкновенном концерте» театра Образцова, «на общепринятом русском языке».

Человек когда-то жил в горах, потом переехал на равнину. Сейчас акклиматизируется, потому что, когда жил в горах, о восхождении не думал. Всё было близко и поэтому неинтересно. Сейчас скучает по горам и решил взойти. А поселился он напротив «Приюта» в палатке. Там у него друзья и, если я зайду на обратном пути в гости, он и друзья будут рады. Погоды осталось всего на один день – на завтра. Потом непогода, поэтому взойти не удастся, если не завтра. А непогода, вероятно, закончится только на следующей неделе. И я не настоящий москвич, потому что москвичи, обычно, никого никогда не угощают. Попили чаю, приятно пообщались и разошлись. Я продолжил подъём, он продолжил спуск. Как много хороших людей я встретил на Эльбрусе. Все, кого я встретил, оказались добрыми, отзывчивыми, без понтов и наворотов.

Я нисколько не скрываю, что не москвич. У меня прописка московская и живу я в Москве, а поведение – нормальное человеческое. А если вешать ярлыки о принадлежности к какому-то городу или местности, в которых я жил, то, вероятно, площади моего тела не хватит для всех ярлыков. Я уже давно перестал вести себя «а вот у нас…». Попадая в новый город, район, местность, коллектив я не бросаюсь изменять что-либо «под себя». Я стараюсь стать частью этого. На сколько это возможно. А вот став частью, уже постепенно и по возможности не революционно вношу изменения.

Как писал выше, я не покупаю людей и не стараюсь их изменить. Я предлагаю им своё хорошее, часто доброе отношение к ним, взамен на такое же отношение ко мне. Всё. Этого вполне достаточно, чтобы за достаточно короткое время окружить себя незлыми людьми. А те, которые постоянно недовольны, несчастны, злы, накручены? Таких я стараюсь избегать. Когда-то избавлялся от них, и они считали меня «злым монстром». Сейчас просто избегаю. Ведь любой, даже очень временный коллектив подобен морскому экипажу – каждый отсек должен быть надёжным. Если кто-то не дотягивает до среднего уровня, вероятность гибели всех возрастает. Надёжность всей цепи определяется надёжностью самого слабого звена. Если в коллективе появляется «паршивая овца», вероятность того, что будет заражён весь коллектив – сто процентная. А если каждый сам за себя, то это уже не команда и даже не коллектив.