Павел Сочнев - Шаг за шагом

Свои планы на восхождение этой ночью я менять не стал и под сочувственно осуждающие взгляды окружающих, лег на кровать и предался сну. Как же хорошо спится (спалось). Через пару часов проснулся, сходил в туалет и убедился, что мой организм всё также работает в режиме сурового нипеля. Вернулся в бочку, открыл банку тушёнки, предложил тем, кто не спит, они отказались я навернул. Состояние из хорошего достигло уровня замечательное. Выслушав предупреждение, что наверху организм отторгнет столь жирную пищу, ответил, что мой организм постарается всё это переварить практически без остатка. Снова уснул.

В полночь встал, упаковался, вышел. Как же красиво в горах ночью. Надо мной (над всеми) звездное небо. Звёзд много, они крупные и яркие. На склоне извивается змейка фонариков восходителей. Я знаю, что они двигаются, но издалека это движение незаметно. Получается, что этот звёздный ручеёк тянется с земли прямо в небо и, соприкасаясь с небом, превращается в звёзды. Красиво и романтично. Немного волновала перспектива самому превратиться в звёздочку.

Не буду кривить душой и рассказывать об изнуряющем подъёме. Он был, но не прямо от бочек, а от Скал Пастухова. А до Скал Пастухова я доехал на снегоходе. Договорился с вечера. И нисколько не стыдно, потому, что если взывать к совести и следить за абсолютной чистотой восхождения, то восхождения должны начинаться прямо с Поляны Азау. Военные и сотрудники МЧС так и делают во время своих тренировок. Всё время, весь маршрут пешком. А ещё те, кто наперегонки на вершину бегает.

Снегоход довёз меня до вершины скал и, развернувшись, умчался вниз. И остался я… Нет не один. Несколько небольших групп уже пошли зигзагом к звёздам. Кто то, где-то справа справлял физиологические нужды, большие и маленькие. Видны был только силуэты. Ну и правильно, потому что выше это будет очень сложно на грани с невозможно совсем. Чуть ближе несколько скрюченных фигур избавлялись от съеденного вечером. Так бывает на большой высоте, когда съеденное выходит из человека тем же путём, каким туда попало. На Эльбрусе – обычное дело. Прислушался к своему организму – как там тушёнка поживает? Понял, что организм отдавать её не собирался ни в каком виде. Т. е. он (организм) был в шоке, а я – в нормальном состоянии.

Вздохнул и потопал зигзагами. От «Скал Пастухова» (высота около 4700 м. нум) до начала «Косой полки» (5100 м. нум) очень крутой подъём, поэтому наиболее щадящим и безопасным считается именно такой зигзагообразный маршрут. Итого мне нужно было преодолеть около четырёхсот метров по высоте. Небольшой круг света от налобного фонарика выхватывал снежное месиво и редкие вешки. Вешки были нескольких поколений. Те, которые остались от недавнего забега, те, которые воткнуты раньше (более древние) и совсем свежие. Все они не совпадали, разброс составлял несколько метров, но достаточно чётко обозначали тропу. Достаточно для того, чтобы не уйти на ледник и не заблудиться.

Склон был настолько крутым, что, оглядываясь назад, я видел почти под собой, карабкающиеся наверх фонарики-звёзды. А вверху, прямо надо мной, такие же фонарики-звезды без перехода сразу сливались с небом. А ещё, дующий слева ветер. Когда шёл слева направо – было ещё нормально. А вот когда справа налево, очень неуютно. Во- первых просто холодно. Во- вторых ветер был не один, он нёс с собою ледяную пыль. Эта пыль больно и колюче била в лицо, снимала солнцезащитный крем, таяла на лице и тут же пыталась превратиться в лёд. Балаклава, которой я пытался сначала защитить лицо, намокла от дыхания, чуть-чуть замёрзла и стала противной и холодной. Поэтому лицо я открыл. Легче не стало, но хоть менее противно.

Отдыхал через на каждом зигзаге. Прошёл до края тропы, отдохнул повернувшись задом к ветру, развернулся, прошёл, опять подставил ветру зад, отдохнул. Иногда снимал пуховки и пытался вытереть лицо. Почти бесконечный алгоритм. После нескольких десятков зигзагов и отдыхов надо мной замаячил торчащий из снега ратрак. Это такая отметка, про то, что высота равна пяти километрам над уровнем моря.

Дошёл до ратрака, попытался посидеть на торчащей из снега кабине. Неудобно, скользко и холодно. Встал, двинулся дальше. Встретил двоих, которые вели третьего. Ну, то есть он шёл сам между ними, привязанный к ним страховкой. Не знаю, что с ним случилось, но состояние было очень плохое. Бездумные глаза, пустоту которых я увидел даже в темноте, ватное тело. Вероятно, ему было настолько плохо, что уже пофиг. Я про такое слышал и читал, сейчас увидел сам. От таблеток гипоксена отказались, типа ему это не поможет.

Продолжил карабкаться выше. Уже было видно где начинается «Косая полка». Фонарики на ней уходили влево. Зигзаги казались бесконечными. Один за другим. И уже кажется, что совсем близко, а ближе не становится. Нет, становится чуть-чуть ближе, но всё равно очень далеко. А я всё карабкался, в надежде, что косая полка более пологая и может быть можно будет идти почти горизонтально. Пусть не быстрее, но все-таки, полегче.

Добрался. Аккуратно уселся на снег. Аккуратно, чтобы не съехать к началу своего маршрута. Посидел, замёрз, понял, что не так уж я и устал. Обнаружил, что левая рука, замёрзнув на подъёме, не собирается отогреваться. Вспомнил ужасы про обморожения. Особенно в высокогорье. Особенно у новичков. Или у тех, кому за сорок пять. Какая же, все-таки фигня может лезть в голову! Снял пуховку, засунул руку подмышку. Отогрел. Пора идти дальше.

Начался рассвет. Это когда ещё темно, но темнота не чёрная, а серая. Дабы не заблудиться пошёл вслед какой-то группе. Немного привык к тропе, понял, чем она отличается от целины. Вешки тоже попадались, но это если идти по тропе и обращать на них внимание. А если идти по вешкам, то от одной другую, следующую можно и не увидеть. А можно увидеть и построить свой маршрут по прямой, которая будет через эти вешки проходить и попасть прямо в «трупосборник». «Трупосборник» это такая ложбина, заполненная ледником. Ледник постоянно движется, поэтому днём на нём видны расщелины. Но не все, часть расщелин скрыты под снегом. Если туда скатиться, то шансы, что твой труп найдут и достанут, очень невелики. Выжить практически невозможно. Теоретически шанс есть, но в практике их настолько мало, что на это лучше не рассчитывать. И это название не именно этого ледника, так можно назвать любой.

Пока писал, узнал, чем «расселина» отличается от «расщелины». Правило не строгое и слова эти синонимы, но обычно расщелина – это во льду, а расселина – в скалах. Вот так и двигался по тропе. Подъём совсем не исчез, с каждым шагом я набирал высоту. Но он был более пологий, чем тот, который от «Скал Пастухова». Неудобство доставляла тропа, которая была наклонена влево, в сторону «трупосборника». Через какое-то время я мог видеть через просветы серо чёрные и немного коричнево жёлтые расщелины. Неуютненько. Переукомплектовался – в левую руку взял телескопическую палку, точнее её там оставил, другую палку сложил в рюкзак, а в правую руку взял ледоруб. Всё, один в один – покоритель вершин.