Павел Сочнев - Шаг за шагом

Фигура зомби иностранца приблизилась к узкой тропе. Вдали, из-за среза подъёма появились головы следующей группы – пора валить. Быстро, насколько смог, собрался, перешёл по узкой тропинке, гуд лакнул иностранцу, получил еле различимое «санкс», отошел в сторонку от тропы. Полюбовался вершиной ещё раз. Я сделал это!

А на Восточной вершине, цепочка точек альпинистов уже почти дошла до вершины. Почти – это ещё очень не вершина. Я-то сейчас это знаю. На себе испытал. Если придётся ещё раз побывать на Эльбрусе, поднимусь на Восточную. Есть такое восхождение, которое называется «Крест Эльбруса» – это когда подойти с любой из сторон (с Севера или Юга), взойти на любую вершину, спуститься в седловину, взойти на другую вершину и с неё спуститься на другую сторону. И всё это за один раз. Это оценят. Но только те, кто был на Эльбрусе. Другим это понять сложно. Так вот, на Крест Эльбруса я, вероятно, не потяну. Хотя, почему бы и нет? Но только после Монблана, Олимпа и Афона. А Маттерхорн пока только в планах, в состоянии «если просто посмотреть». А Эверест даже посмотреть дорого. А если соберусь только посмотреть, вдруг позовёт? А я не смогу устоять. И придётся или идти, или так всю оставшуюся жизнь и мучится.

Дошёл до края спуска, глянул вниз. Ёмоё! Высоко то как! И круто. Пока поднимался, то оглядывался не часто. А сейчас крутой и косой склон постоянно перед глазами. Очень крутой и ещё сильнее косой. Дошёл до перил, пристегнулся, пошёл. Через несколько пролётов поравнялся с двумя альпинистами, которые спускались без страховки. Один шёл выше перил, а второй спускался, пытаясь за перила держаться. Оказалось – это Роман, который держался, и Эдуард, тот который выше. Где-то с ними уже разминулись и не заметили друг друга. Может быть даже не один раз. Я точно не заметил ни разу.

Спускался долго, но без приключений. Снимал на видео и фоткал на телефон снежные завитушки на фоне неба. Переводил дыхание гораздо реже. Почти физически ощущал, что с каждым шагом вниз кислорода в воздухе становится всё больше и больше. Это я сам себе такое напридумал. Хотелось вдохнуть полной грудью воздух, который процентов на 21 состоял бы из кислорода. Это так только в нормальных условиях бывает. Где ни будь очень близко к уровню моря. А там, где я находился – всего около девяти процентов.

Изголодавшийся по кислороду организм радовался каждой тысячной доле процента. Буквально, каждой дополнительной молекуле. Вот такая вот молекулярная химия и физика. Ближе к началу Косой полки кислорода стало аж 10,5 %! Когда восходил, как-то не задумывался над этим, а при спуске не только размышлял, но и чувствовал. А на высоте бочек должно быть около 16 %. Почти в два раза больше чем на вершине.

А ещё, если в нормальных условиях, человек вдыхает газовую смесь (в обычном разговоре – воздух), которая содержит около 20 % кислорода, а выдыхает смесь, в которой около 16 % кислорода. Получается, что разница всего около 4 %. Вот на эти 4 % мы и живём. А как же в горах? Если бы организм поглощал те же 4 % как на равнине, то и особой разницы мы бы не почувствовали. А если он (организм) пользуется той же пропорцией – забирать пятую часть, тогда получается, что кислорода в два раза меньше. Как же так получается, что кислорода меньше всего в два раза, а дышу я чаще раза в четыре? И легче мне от этого не становится. А если размышляешь, то идти полегче. Путь кажется не таким длинным.

Прошёл над трупосборником. И вообще ни чуточку не страшно. Только так же неудобно идти по косому склону. Левая нога постоянно полусогнута, правая постоянно распрямлена на максимум, но устают обе. Вообще я весь устал и продолжаю уставать дальше. А где-то внизу стоит бочка. А в бочке тепло, сухо, еда и сигареты. Только она ещё очень далеко, так же, как и её содержимое. Но с каждым шагом я всё ближе и ближе к ней подхожу. Это гораздо приятней, чем утром. Потому что утром я уходил от неё всё дальше и дальше.

Пока шел до начала Косой полки увидел вдалеке ратрак, который взял пассажиров и умчал их вниз. Ни махать, ни бежать не стал. Не было ни сил, ни желания. Но это только про махать, кричать и бежать. А про спустится не пешком желание было. Часам к четырём (к 16 по московскому времени) дошёл до спуска от Косой. Человек, который сидел невдалеке на снежном валике оказался Романом. Опять где-то разминулись. А вот та вот точка, которая поравнялась с ратраком – Эдуард.

Роман вызвал снегоход. И я согласился спуститься вместе с ним. Быстро и не сам. Так и сделали. Пришёл снегоход, мы загрузились и в клубах снежной пыли нас спустили вниз. Я сидел в багажнике, лицом к горе и спиной к движению, Роману и водителю, поэтому с удовольствием наблюдал удаляющиеся вершины, ратрак, скалы Пастухова, гряду, «Привет, Эдуард», Приют 11. Почти лег на спину Романа, когда снегоход почти вертикально рухнул вниз со спуска от Приюта. И вот – станция канатной дороги Гара Баши. Мы почти дома.

Дом, это не только где я прописан и живу большую часть времени, это, также, то место, где я могу подробно отдохнуть во время своих и наших путешествий. Дом может быть всего на один день, точнее ночь. Но я считаю и называю его домом. Совсем не в ущерб основному дому.

Эдуард и Роман быстро собрались и на последних кабинках спустились вниз. Я торопится не стал. Не стал портить впечатления о неторопливом течении жизни. Если без суеты, то всё без суеты. Не спеша переоделся, попил чаю, заварил бичпакеты и вышел. Смеркалось, начали появляться редкие и бледные звёзды. Внизу уже была ночь, а мы почти как небожители были одарены ещё одним шикарным закатом. На тёмном, но ещё синим, а не чёрным небом четко виднелись вершины Эльбруса.

Они начали синеть. Красиво. А на Косой полке – фонарики тех, кто возвращается. Или пошли на штурм позже, или весь путь преодолевали пешком, или, может быть ходили на Крест Эльбруса. И тишина. А я с чувством хорошо выполненного желания, очень неспешно нежился, не торопясь и в удовольствие пил чай, выходил любоваться погодой, Эльбрусом и звёздным небом.

Ближе к 12 по склону снова растянулась цепочка фонариков звёздочек. Новые восходители пошли к вершине. А я наслаждался вчерашними мечтами. Они уходят в темноту и холод, а я выхожу на чуть-чуть и снова в тепло. Могу выйти снова, если захочу, а могу проспать до утра. До утра выходил раза три. Не только покурить, но и почти позлорадствовать тому, что они только идут, а я уже был или позавидовать тому, что я уже был, а у них это ещё впереди.

К утру кожа лица задубела. Нет, не замёрзла, а стала жёсткой как дублёная кожа. Продубилась прямо на мне. Интересное ощущение – мышцы лица двигаются, а поверхность кожи – почти нет. Не больно, но необычно. На какое-то время помогало протирание влажными салфетками. Но очень на короткое, поэтому я забросил это бесполезное занятие, спасение лица и решил дождаться естественного финала. Чем закончится не знал, но дело было сделано, и я пустил дальнейшие естественные процессы на самотёк.