Сергей Ронин - Осеннее таинство

* * *

Вилли нечасто приходилось видеть, чтобы в одном месте скопилось столько людей. Обычно такое бывало на ярмарке или на пожаре, но сейчас ему казалось, что все они носятся, чуть ли не по колено в грязи, безо всякого на то повода и какого-либо порядка.

Толпа подхватила его, пронесла мимо конюшен и бросила у входа в зал ожидания. На стене висела исчерченная мелом доска с расписанием рейсов. Он только поморщился, глядя на эти мудреные письмена, махнул рукой и решил пройтись вокруг, разузнать что к чему. Он немало растерялся, как и любой деревенский, впервые оказавшийся в подобном людском водовороте. Все попытки кого-либо остановить не приносили успеха, а когда шансов вырваться из этой западни уже не осталось, на помощь пришла бойкая женщина с двумя увесистыми мешками за спиной. Она вынырнула из толпы и остановилась, чтобы перевести дух. Вилли на секунду зазевался и чуть было в нее не врезался, но вовремя заметил.

– Простите, – с улыбкой обратился он к ней.

– Чего тебе? – безо всякой улыбки ответила женщина.

– Вот так народу собралось! Всё едут куда-то?

– Едут, – подтвердила женщина, – чего они, по-твоему, тут делают? Поди не ягоду собирают.

– А как бы и мне куда поехать? Билет что ли купить сначала?

– Гляди на него! Кто ж тебя повезет без билета! Видишь кассы? Там и купишь, а потом к дилижансам ступай.

– Ясно. Может вам с мешками помочь? – сам не зная зачем предложил он.

– Куда уж тебе помогать, – ухмыльнулась женщина, – тебе корзинку с хлебом не поднять, а тут лука два мешка. Иди-ка ты лучше куда шел! – предложила она, затем водрузила на спину мешки и зашагала прочь.

* * *

С виду кассы походили на длиннющий скворечник, наспех сколоченный из необтесанных досок. Возле каждого окошка тянулась очередь, и Вилли пристроился к одной из них. Двигалась очередь невыносимо медленно, и заметив, что у крайнего окошка людей отчего-то не было он, недолго думая, переместился к нему. В окошке мелькала голова спящего кассира. Вилли не хотел его напугать и аккуратно постучал по прилавку. Стук не подействовал, и он постучал чуть посильнее. После двух трех попыток он понял, что стуком делу не помочь и действовать нужно куда решительней. Тогда он схватил с земли еловую ветку что служила настилом от грязи и через окошко ткнул ею кассира в ухо.

Меры подействовали, и тот зашевелился.

– Ах ты конский волос, – пробормотал кассир и почесывая ухо грубо спросил, – чего надо?

– Как чего? – удивленно переспросил Вилли, – билет.

– Билет, – проворчал кассир, – всем вам билеты подавай. Ехать куда, спрашиваю?

– Мне бы до Густава, что в Муари живет. Да поскорей бы.

– Да хоть до самого лешака! Остановка какая требуется?

– До Муари бы доехать, а там…

– А там пересадка! – прервал кассир и зашуршал бумагой, – один билет на междугородний экспресс до Муари. Отправление через двадцать минут с одиннадцатым дилижансом. С тебя четыре марки.

– А с билетом чего делать? Кому предъявить?

– Расплатись сперва, а там на станцию иди и жди пока Брулий не позовет. Ему и предъявишь.

«За такую цену мог бы и повежливей, конский волос», – подумал Вилли и полез в карман.

В кассе он оставил половину того, что дал ему Юхи и отправился искать дилижанс, а заодно поглазеть на лошадок.

* * *

Рейсовые дилижансы Экспресса представляли собой длинные деревянные повозки, навроде обыкновенных карет, только покрупнее. В каждую повозку были впряжены по две лошади, необыкновенно здоровые и крепкие. Чтобы отличить один дилижанс от другого, все они были помечены цифрой, намалеванной белой краской на двери.

Вилли подошел к одиннадцатому и принялся поглаживать мохнатую морду лошади дымного окраса. Неподалеку прохлаждался шустрый мужичок в синем камзоле нараспашку. Его круглая как кочан капусты голова мерно покачивалась, маленькие глазки хитро щурились, а губы насвистывали какой-то вальс. В одной руке он покручивал связку ключей, а другой отгонял назойливых мух от оголенного пуза. Время от времени слышался шлепок, и их бездыханные тушки падали на землю.

С мухами сражался возница Брулий, ожидая, пока носильщики грузят вещи пассажиров. Заприметив Вилли, сразу подошел и без долгих раздумий начал разговор по старинке: с недовольства погодой. От него исходил сочный пивной душок.

– Парилка-то какая, – присвистывая проговорил он, – как бы дождь опять не зарядил. Все дороги размоет, черт. Кому мы там не угодили, чтоб такую осень терпеть? – кивнул он наверх.

– А если размоет? – забеспокоился Вилли, – застрянем ведь?

– Да ты не боись, – самодовольно ответил Брулий, – у меня тут колеса особые, с рессорами. По любой грязи пролетят – не заметят. Мне только пачкаться не по нутру, – поморщился он, поглядывая под ноги, – кузов потом не отмоешь. А глаз у меня в любую тьму как у совы! И дождь мне ни по чем, как по маслу проедем. Ну а лошадь так и вовсе за родного почитает и все что ни скажи делает. Скажешь ей левее, она влево берет, крикнешь правее, вправо смотрит. А прямо гаркнешь…

– То прямо и скачет? – подхватил Вилли.

– Точно! Со мной не пропадешь! Нравятся лошадки? В наше время такую на улице опасно оставлять. Зайдешь за угол отлить, в миг уведут. Потому, чем крепче замок в конюшне – тем спокойнее спится. Я в Экспрессе давно служу, всякого навидался. Один такой уснул на лошади в седле, а проснулся без лошади, седла и штанов.

– Хороши лошадки, – согласился Вилли, – да больно здоровенные. Откуда ж такие взялись?

– А, – заулыбался Брулий, – ломовые они! Раньше груз тяжелый таскали, да почту развозили, а нынче груз для них не оттого тяжелый, что весит много, а оттого, что верещит по чем зря. Трудный пассажир пошел: и то ему не это, и это ему не так! Но ты не думай, я пассажира в узде держу. А они меж тем знают, что со мной ругаться себе дороже и потому с уважением со мною обходятся. Говорю же, со мной не пропадешь!

Тем временем носильщики закончили погрузку, и Брулий позвал пассажиров в салон.

– А ну, быстро по местам! – скомандовал он, – и на пол не плевать, здесь вам не свинарник! Куда сапожищами грязными! – крикнул он кому-то, – а ну протри сперва, черт бы вырвал твои ноги немытые!

Вилли, не желая попасть под горячую руку возницы, по-быстрому протер сапоги еловой веткой и только после этого ступил в салон.

* * *

Под руководством опытного Брулия пассажиры быстро расселись, сам он занял почетное место на передке; устроившись поудобней, накинул фуражку, застегнул камзол и с присвистом дернул поводья. Послушные лошади тронулись и неспеша повели дилижанс по дороге на Муари.

Через несколько часов стемнело и, как предсказывал проницательный Брулий, зарядил ливень. Дорогу порядком размыло, но лошади того не замечая, уверенно тянули вперед и уже к полуночи доставили дилижанс до первой остановки в Морпье. Там лошадей напоили, а пассажиров накормили в станционной закусочной.