Агата Чернышова - Нежить и некромант

Впрочем, Барнеби когда-то и сам состоял в Святом Ордене, а туда без способностей не отбирают. И ревность к воле Создателя совсем не самая главная из них.

– Так-так… От тебя мертвечиной несёт, – протянул старый приятель, стоило Салбатору сесть напротив за столик в таверне «Гнилой Зуб». Странное название для харчевни, но только на первый взгляд.

Здесь собиралась нечисть. Отщепенцы, которыми добропорядочные граждане пугали непослушных детей. По иронии Создателя все, кого здесь и в подобных заведениях встречал Салбатор, служили местным властям. И подчас заменяли собой эти самые власти.

– Нюх у тебя по-прежнему отменный.

– А то! Заказывай, здесь тех, кто шныряет задаром, не привечают.

К ним подошла девица с чёрными волосами, заплетёнными в две тугие косы. В полутьме волос её отливал синевой.

– Кислую капусту и колбаски, красавица, – улыбнулся Салбатор, смотря не столько на девицу, сколько на тех, кто сидел за соседними столиками.

Вон у окна чавкает спиридуш – маленький человек ростом с ребёнка и лицом взрослого мужчины. Поодаль беседуют две стриги. Недавно повешенные и воскресшие по нерадению пьяных могильщиков.

И с ведома Инквизиции. Обычно они выступают в роли вербовщиков.

Стращают недавно обратившуюся нечисть, чтобы та думала, будто у Святого Ордена все переписаны. И живые, и те, кто не совсем.

– А у тебя вкус такой же дерьмовый! – засмеялся Барнеби, обнажив крепкие белые зубы, совсем не сточенные временем.

Поговаривали, что когда он был псом Инквизиции, то хозяева позволяли ему точить зубы о кости загнанного. Будь то зверь, нечисть или несчастный обвиняемый. Всё одно.

Вырколак, что с него взять! Звериную сущность его надо питать, чтобы человеческая смирной была.

– Зачем звал? Я к старым делам отношения не имею. Девку эту, светлокожую, не я завалил.

– Вот о ней и поговорим.

Перед Салбатором поставили кружку эля.

– Моему другу принесите тоже.

Девица сверкнула одичалыми глазами и что-то прошипела. Согласилась, стало быть. Кто их разберёт, иеле слов даром не тратят. Вот танцы или прислуживать одинокому мужчине – это их стезя, а разговаривать, увольте.

На это люди есть. Обычные.

– За угощеньице, спасибо. Только всё равно ничего не знаю.

– Или не хочешь знать? Боишься, что на твой след нападут?

Кислая капуста оказалась вполне сносной, да и колбаски сойдут с голодухи.

– Я тебя не выдам, знаешь же. Да ты и сам говорил, что в твоих услугах больше не нуждаются.

Салбатор ел, пил и поглядывал на собеседника.

Выглядел приятель неважно: худой, патлатый, на бездомного похож, если бы не взгляд волка. И особый прищур: в сторону смотрит, а на самом деле всё примечает, что под носом творится. И в случае чего ножик метнёт так, что пригвоздит неприятеля к стулу.

Когда-то они с Салбатором работали вместе. Барнеби докладывал, чем занимается Святой Орден, благодаря чему Салбатору удавалось жить спокойно, некроманта не трогали, потому что о нём не знали, ну а он, в свою очередь, наводил приятеля на след слетевших с катушек заклинателей, Чёрных ведьм и тех, кто заигрался с нежитью.

– Не нуждаются, да, – усмехнулся Барнеби. – Потому что не знают, где я. А я тут, под их носом, хе-хе. Только ты сюда не об этом послушать пришёл, верно? Даже свою нежить оставил. Запер, что ли?

«Надо было», – шевельнулась мысль, но Салбатор её отогнал. Никуда рыжеволосая не денется, верит, что Чёрная ведьма ей поможет.

Надежда, она такая, коварное чувство: проникнет в сердце – не избавишься.

– Стары мы стали, особенно ты, некромант. Поглупел, расчувствовался, скоро и доверять нечисти начнёшь, – бурчал Барнеби и принялся за вторую тарелку съестного, которую принесла синеволосая девица.

И улыбнулась ему так, словно вспомнила, что она иеле – злая фея, принимающая облик девы.

Ей бы только мужчин губить, но с вырколаком даже они не рискуют связываться.

– Так что насчёт убиенной около замка? – вернулся к теме Салбатор. Барнеби обожал уходить от прямого разговора.

– А сколько их там было, не счесть!

– Я о той, кого нашли вчера.

И Салбатор достал из кармана сюртука тугой мешочек, набитый медными монетами.

– Почему не серебром?

– Вы же его не жалуете, – усмехнулся он, довольный шуткой. – А золота нет, извини. Я ноне не при деньгах.

Барнеби проворным движением спрятал мешочек в заплечную суму.

– Ну, слыхал я кое-что. Девица эта не из бедных была, с отцом и матерью прибыла из Сибиу. На водах подлечиться, говорят, замуж собрались её выдать, а у неё недуг кожный с нервов приключился.

– И? Кто же убил красавицу?

– А я не говорил, что она красавица, – Барнеби сверкнул глазами и с подозрением уставился на собеседника.

– Не одна она такая. И всё погибли накануне свадьбы, все красавицами были. Спроси по округе.

– А ещё я слышал, что Святой Орден думает, что один из ваших здесь замешен.

И снова вырколак уставился на Салбатора так, словно хотел спросить: «Не ты ли это, часом?»

– Слишком много всего ты знаешь для того, кто совсем не имеет отношения к старым делам.

Салбатор снова заказал эля. Придётся раскошелиться, но вытянуть из старой шкуры всё, что он сможет рассказать. Эль – его слабость. За это, видать, и из Ордена погнали. Старый волк нюх потерял.

– И ты, де Торес, слишком интересуешься обескровленными. Не твоя это тема.

– Я Чёрную Ведьму ищу вообще-то, но с псами Инквизиции, идущими по следу, сделать это будет сложно. С чего-то они решили, что я этих девиц угробил. Пойди потом объясни, что тема не моя. Сам знаешь, они сначала заклятие правды в рот зальют, потом разбираться начнут.

Пришлось объясниться. Барнеби даже за деньги не стал бы ему помогать, не зная полного расклада. А лучше него, никто псов Святого Ордена не знал. И не чуял.

– Да, средство надёжное, – тихонько засмеялся он, и Салбатор услышал, как задребезжали мытые стаканы на соседнем пустом столике. – Правда, необратимое, да кто с нечистыми церемонится?!

– Ну так что, поможешь?

– Только словами и советами, Салбатор. Я и сам, в какой-то степени, в тени. И на свет вылезать не хочу.

– И?

Терпение Салбатора кончалось. Время – тоже.

Нежить надолго не оставишь, может и прибить парня ненароком. Не то чтобы Сальбатору было его жаль, совсем наоборот, возни меньше, а только Святой Орден ни за что не поверит в виновность художника, забитого нежитью.

– Так что знаешь, Барнеби? Был же ты, старая шкура, на месте убийства! Как пить дать был! Нюх пропить сложно, тебя как калачом в такие места тянет.

– Ну, есть грех! Прошлое не отпускает. И вот что тебе скажу: обескровлена одним разрезом на шее. Ножом орудовали, но тонким, не охотничьим. Надрез словно волосок, как пёрышком провели. Не морой это, не кровосос. Кто-то хочет, чтобы все так думали, только я имел с ними дела. Зачем им столько кровищи? Зараз не выпить, а носить мертвечину они не станут.