Вася Дикий - Взрослые. Книга 1

– Можно и так… – согласился Пол, уже готовый к «битве».

– Тогда сейчас тебе загадывает Коул, – распорядилась Кэти. – Только вот давайте без яйцебородов и подобной мутатени.

– Почему? Это ж смешно, – недоумевал Пол, искренне не понимая такой неприязни к столь колоритному персонажу. Для него так и осталось тайной, что причина была вовсе не в самом бородояйцем герое, а в том, что у Сим изначально не было шансов на победу.

Коул принялся яростно нашёптывать Полу задание.

– Да. Всё. Давай, – кивнул «вода», и Китен с чувством выполненного долга и лыбой от уха до уха уселся на брёвнышко наблюдать представление.

Какое-то время Штольц стоял ко всем спиной. Игроки замерли в ожидании. Наконец он повернулся с выпяченными, как у утки, губами и, манерно отбросив воображаемые волосы, окинул присутствовавших томным взглядом. Все покатились со смеху – этого персонажа редко можно было увидеть в подобном образе, пожалуй, не чаще, чем никогда. Он развернулся полностью, закинул руки за голову и согнул колени, выпятив грудь вперёд. Бедолага ещё долго кривлялся и выделывался и так и эдак, хотя все давно догадались, но молчали, чтобы подольше посмотреть феноменальное представление. В конце концов прозвучал правильный ответ – «фотомодель» – и настала очередь Кларисы. Тут Пол решил оторваться по полной и загадал Мистера Говняшку.

За день земля и вода успели хорошенько прогреться, но ночная прохлада брала своё, заставляя самых мерзлявых возвращаться к палаткам.

Сандра Мэйн искала тепла в другой степи и пыталась согреться в посткоитальных объятиях Вика. Дурнушка с роскошной фигурой и посланный защитник «Пантер» быстро нашли общий язык. Как тот и предполагал, девушка и не подумала отказывать ни в безобидных игрищах, ни в эротических утехах в лоне раскидистых кустов. Теперь, удовлетворив своё Эго, Полок прикидывал, с кем проведёт остаток вечера, пока оттарабаненная «таблетка» льнула к своему случайному партнёру в надежде получить тепло не только физического происхождения. Но она явно ошиблась адресом. Эта дверца была закрыта, а за ней копошились страх, неуверенность и жалкое мужское достоинство, которое так легко, оказалось, унизить.

Обманчивая идея о том, что Сандра просто слишком страшненькая, чтобы дать ей нечто большее, чем одноразовый секс в качестве лекарственного средства, скрывала неприятную правду о неспособности Вика справиться с отказом и насмешками, как настоящий мужчина. Там, где-то ниже плинтуса, Полок выковыривал самые мерзкие ощущения и эмоции, опрокидывавшие его представление о том, как стоит себя вести самцу человека. «Может, надо было попробовать подкатить к кому-то посимпатичнее?.. Было бы не так противно…» Нет, конечно, Мэйн не входила в «касту неприкасаемых», у неё даже были поклонники и довольно частые половые связи, но что для копрофила хорошо – для недерьмоеда смерть.

В конце концов Вик, закопавшийся в мыслях о собственной никчёмности, решил разорвать сей порочный круг и поднялся с земли. Он молча вынул куртку из-под Сандры, мигом оказавшейся на земле. Она в изумлении уставилась на тёмные очертания Полока и со вздохом выдавила:

– Ты чего?

Тот не удостоил её ответом и только пожал плечами. А что он мог сказать? Объяснить, что использовал её, а теперь ему противна сама мысль о том, что этот огромный нос клевал его в пах? Вик стоически одёрнул себя от грубости, позволив пониманию о полной невиновности Сандры взять верх – хотя желание сбросить на неё всю ответственность за переживания было побольше жопы Дика Вашингтона.

Темнота не позволила Сандре разглядеть невнятное подёргивание Вика, а игнор на неё действовал как красная тряпка.

– Эй, я к тебе обращаюсь!

Полок снова промолчал. Он только раздражённо вздохнут и стал пробираться к тропинке. Но Сандра оказалась настойчивой и схватила его за плечо.

– Ты, случаем, не спутал меня с одной из своих девок, а?! Что за хрень, Полок?!

Вик грубо сбросил её руку и даже не остановился. Таких, как он, Сандра называла латентными трусами, прячущимися за образом мужлана. Но самой ей было невдомёк, что сейчас перед ней типичный представитель этого расплодившегося вида. Вику были противны проявления человеческих слабостей – они служили ему напоминанием о том, что скрывалось внутри него самого. Каждый раз перед матчем он сдерживался, чтобы не обмочить от волнения штаны, а выходя на поле, надеялся, что никто не заметит, как его колени трясутся в паркенсоническом припадке. Вся жизнь Вика была борьбой с самим собой, комплексами, страхами и слабостями. И ему крайне претила даже мысль о проигрыше. Но победить всю эту гвардию ему никак не удавалось, лишь только скрыть. Порой и от самого себя. Но в такие моменты, как с той сучкой Кристен Бэл, стена давала трещину и требовала срочного ремонта, чтобы сокрытые ею тайны не выбрались наружу. Лучшими материалами для починки служили чужие тела, самооценки и старые добрые ненависть с агрессией, бывшие лишь вынужденной бравадой, наносившей урон всем участникам действа.

Уж с кем с кем, а с Сандрой так никто не позволял себе обращаться, несмотря на её страшную рожу. В безумном припадке она оседлала обидчика и вцепилась в него зубами – коль не берёт человеческая речь, может, сработают методы дикарей. Скажи ей раньше, что вот так вот придётся разбираться с негодным покорителем её вагины, она бы в жизни не поверила. Но тут мозг отключился и дал волю бурлящим чувствам.

Для Вика подобный поворот событий тоже оказался в новинку. Не успев сообразить, что происходит, он втаранился спиной в дерево, чтобы стряхнуть неожиданно впившийся инородный объект. Девчонка больно ударилась головой и осела на землю. Она беспомощно раскинула руки в стороны и стала плакать.

Преисполненный ненависти взгляд Вика пробежался по тёмному хнычущему пятну, изо рта лились крепкие словечки, а ноги сами понесли прочь от ненормальной. Но с каждым шагом жар спадал, уступая место чувству вины. Движения замедлялись, в итоге, немного потоптавшись на месте, Полок пошёл в обратную сторону. Но стоило ему приблизиться к вытраханной брошенке, как она заорала не своим голосом:

– Не подходи ко мне, урод! Я всем расскажу, какой ты гнойный пидорас! – истеричный голос нервно срывался на ультразвук, а трясущиеся от злости руки вырывали траву и швыряли в противника.

Бедолага Вик, отвергнутый в душевном порыве, тут же пожалел о жесте доброй воли и прорычал сквозь крепко стиснутые зубы:

– Ну и пошла ты, тварь, – и развернулся обратно.

Он шёл в гордом одиночестве и с остервенением мусолил попранную честь. «Я хотел всё уладить, а она! Ну и что, что я её сам довёл? Я довёл? Да нет… ну да… ну и что? Я собирался извиниться! Кем она себя, вообще, возомнила с таким шнобелем? Сказала бы спасибо, что я не побрезговал ей присунуть! Стерва страшная… да пошла она…» Ни в чём неповинный камушек, волей случая оказавшийся на дороге, получил знатный пендель и отлетел в сторону. «Овца!»