Александр Колупаев - Демоны Людей Леса

На крыльце, он ещё раз попрощался с нами и шагнул к услужливо распахнутой двери такси.

– Прошу прощения! Чуть не забыл. Вот эту записную книжку я нашел в спальне Шеверовых. Ничего необычного – несколько адресов, все городские, телефоны и словарь иностранного языка. Сразу ничего необычного я не заметил. Думал, что хозяин записной книжки готовился к поездке в экзотическую страну. Вячеслав Михаилович бывал в нескольких тропических странах. Позднее, когда интернет вступил в полную силу, я попытался найти в нем смысл нескольких слов. Безрезультатно! Нет, поисковики интернета реагировали на некоторые слова, но исправляли смысл. Вроде, похоже, но всегда с ошибкой, да и произношение не то. Возьмите, может эта книжка что-то большее может вам сказать. Прощайте, господа! И пусть удача сопутствует вам в поиске истины! – я взял небольшую, коричневого цвета книжицу.

Такси скрылось, а мы стояли и смотрели вслед необычному посетителю.

– Идемте, Владимир Николаевич, – повернулся ко мне Холс, – надо систематизировать документы, разложить фотографии в хронологическом порядке. Да и свои мысли привести в норму.

Часа два, мы, перебрасываясь короткими репликами, разбирали фотографии. Чертили схемы, делали короткие хронологические записки. Холс послал Маргариту Сергеевну в магазин, предварительно показав фотографию пилы по металлу. Шеф, постучав пустой трубкой по ладони, принял решение:

– Дождемся Одинцова. Вместе поедем в Пермь. Вы, Владимир Николаевич, сканируйте дневник Гордиенко. Думаю, чутье старого сыщика не подведет, и нас там много ждет интересного.

Ох и помялись мы с этой тетрадкой! Хорошо, что половина страниц были пустыми, а не исписана каракулями умственно отсталого убийцы.

Три дня, ушли на эти каракули. Признаться, я не все страницы смог прочитать и порой текст больше напоминал египетские иероглифы.

Утром, в четверг, я едва вошел в кабинет шефа, как он, взмахнув рукой, сразу пригласил меня к рабочему столу. Стол этот стоял в углу кабинета и сейчас представлял собой необычайное зрелище – на нем ничего не было! Немного не точно – на пустой поверхности стола лежала схема вычерченная рукой Холса.

– Задала загадку это тетрадь! – детектив потряс синей тетрадочкой. – Давайте мой дорогой друг, сравним наши расшифровки. Вот эти листочки с ничего не значащими записями мы отложим в сторону. Хотя они помогли мне уточнить некоторые каракули.

Я, бегло просматривал записи, сделанные на отдельных листах, скопированных с синей тетрадочки. Они ничего не зачали. «Сегодня было солнце», «Гулял возле дерева», «Утром была каша». Постепенно осталось двадцать листов.

– Что вы скажите вот об этой записи? Я датировал её номером один.

«Здесь мне делают больно» – эти каракули я уже мог более или менее прочитать.

– Скорее всего, речь идет об уколах, – положил лист на стол.

– Прекрасно! И я того же мнения! А вот эта? «Дядя Сева делает больно» – надпись на листе под номером два была подчеркнута рукой Холса.

– Может санитары усмиряли? Мало ли что, все-таки психбольница.

– Может и санитары. Только этот дядя Сева и тетя Оля встречаются в записях 89 раз!

И в семнадцати раз они упоминаются по месту проживания автора этих записок!

– Да! Я тоже обратил внимание на эти два персонажа! Признаться, считал, что это сотрудники больницы!

– Нет! Это не персонал психички. Это его хозяева и жертвы – супруги Шеверовы! То что имя родственницы Геннадия – Ольга, это факт! А вот Вячеслав, как уменьшительно назвать?

– Сева! – подпрыгнул я от изумления, – так вот о ком упоминает он во многих записях!

Жаль, я не все смог прочесть! Но даже то, что удалось разобрать, наводит на очень интересные мысли.

– А вот я, – Холс прижал рукой тетрадь, – я разобрал всё! И скажу вам дорогой доктор, никогда ещё не было у меня такого одновременно сильного чувства беды и вины!

Вот, смотрите: «Дядя Сева привел из лесу мальчика. Делал больно. Он кричал»

Кто кричал? Мальчик? Или дядя Сева?

А вот запись, которую я озаглавил под номером одиннадцать: «Девочка плакала. Дядя Сева злой. Дядя Сева плохой. Он делал ей больно. Была грязь. Девочка заснула. Мы отнесли девочку в лес». Обратите особое внимание, Владимир Николаевич, на два слова «грязь и заснула». Что за грязь и откуда? Вот эта запись сразу всё расставит по своим местам! «Оля плохая. Сева сделал больно мальчику. Оля пила грязь»

– Кровь! Это была кровь! – подскочил я с места!

– Увы, должен признать вашу версию правдой! Это была семейка маньяков! Жестоких, безжалостных, упивающихся своим превосходством над беззащитными и несчастными жертвами!

– Страшное обвинение! Эти люди занимали ведущие посты в городе! Может не стоит делать такие выводы из каракулей слабоумного? – робко попытался защитить я первого секретаря и его супругу.

– Увы, дорогой доктор, я рад был бы предоставить вам доказательства от обратного. Но, ничего в оправдание этих людей нет! Давайте по порядку. Расшифрованные мной записи я расположил в примерном временном интервале. Пришлось немало потрудиться, подбирая растворитель для пасты шариковой ручки, которой писал Гордиенко. Все дало в том, что паста немого меняет свой цвет и становится как бы тверже, с течением времени. Ошибка может составить до двух недель и если учесть крайне скупые строчки дневника убийцы Шеверовых, то временной интервал можно сократить до недели. Итак, вот эта запись, на пронумерованной нами странице тридцать пять, гласит: «Сегодня холодно. Снег убирать изгороди». Самая главная информация – событие было зимой! И почти сразу вот эти строчки на странице сорок один, между записями интервал примерно – две недели!

«Сева кричал. Оля плакала. Оля делала Севе больно. Была грязь», и рядом, чуть ниже: «Оля кричала на меня Принес дрова Оля бросала дрова Было больно». Последнюю точку ставит вот эта запись, страница тридцать семь: – «Оля упала Оля кричит Оля делает больно себе голове». Все три записи говорят о том, что Ольга Шеверова страдает психическим заболеванием. Каким? Вам слово, доктор!

– Для точного диагноза мало данных. Думаю – приступ эпилепсии!

– Можно уточнить данные по заболеванию. Вот, страница тридцать девять: «Сегодня цветы Трава Дядя Сева ушел лес Оля смеялась». Итак, что мы имеем? Трава, цветы – это весна, и дядя Сева пошел в лес, пусть будет за цветочками, что бы Оля порадовалась! Но что вы скажите вот на это – «Сева привел мальчика Делал больно Он кричал Он уснул Оля пила грязь. Давала мне Делала больно»

Я в порыве страшной догадки, вскочил с места, заходил по кабинету, зажав виски ладонями.

– Неужели у неё, психосоматический вампиризм?! Теперь понятны все её метания и стремление сделать больно близким людям. В некоторых случая жажда крови столь сильна, что человек впадает в ярость!