Дмитрий Ткаченко - 150 часов до встречи

Но волнение уже растекается по всему телу вместе с кровью, руки дрожат.

Всё, хватит играть с ней в прятки. Что бы с ней не произошло – хорошее или плохое, – я должен её найти.

Я спускаюсь на улицу и вспоминаю нашу первую встречу. Когда мы с ней расходились, она рукой махнула в сторону своего дома. Нужно идти туда.

По дороге я хочу расспросить прохожих, не видел ли её кто-нибудь, но чёртова стеснительность не даёт даже подойти к незнакомцам, что уж говорить про остальное. Но как я найду её иначе? Набравшись смелости, я всё-таки подхожу к пожилому мужчине:

– Извините, вы не знаете девочку по имени Аня? Ей лет тринадцать, кудрявая, ходит в толстовке с капюшоном? Нет?.. Извините, вы не видели…?

Я хожу из стороны в сторону, опрашивая каждого попадающего мне на глаза прохожего, но всё без толку. Я уже дохожу до ЖД-вокзала, где из людей – только бомж с коробкой для монет под ногами. От постоянных вопросов в горле пересыхает настолько, что я уже готов сожрать сосульку. Отчаянно вздыхаю. Искать Аню дальше уже бессмысленно. Пора идти домой.

– Кого-кого ты там ищешь? – с прищуром осматривая меня, спрашивает тот самый бомж, когда я с понурым видом прохожу мимо. Я стараюсь не обращать на него внимания. – Эй, оглох, что ли?

– Никого, – бурчу я и ускоряю шаг, чтобы побыстрее от него отвязаться.

– Эх, зря ты так… Я ведь помощь предлагаю всё-таки. Мимо меня каждый день тут люди ходят, я почти всех знаю.

Я останавливаюсь в задумчивости. Может, он и прав? В любом случае я ничего не потеряю.

Подхожу к нему, стараясь не морщиться от зловонного запаха. Он стоит, ссутулившись над полупустой картонной коробкой с копейками. Его безобразная борода усыпана хлебными крошками, ветер продувает старый и пыльный пиджак на пару размеров больше нужного, совсем протёртые серые штаны.

– Извините… Девочку я ищу. Лет тринадцати, волосы кудрявые… Она ещё в кофте серой ходит… И в капюшоне…

Бомж вновь осматривает меня – каким-то странным, проникновенным взглядом и тяжело вздыхает.

– Так и понял, что её ищешь … Пошли, знаю я, где она живёт.

Он подбирает свой заработок за день и направляется к переходу через железную дорогу, но я не спешу за ним следовать, обдумывая, куда он может меня завести. За ЖД находится жилой район, но… весьма опасный. Именно здесь находится рассадник алкашей и наркоманов.

Но я всё-таки рискую и шагаю за ним. Дорога здесь состоит из одной жидкой грязи – лучи солнца не проникают из-за высоких деревьев. Неподалёку разносится собачий лай, заставивший мои органы вздрогнуть и напрячься. Интересно, кого в этом районе нужно опасаться больше – людей или собак?

Впереди – последний дом на этой улице, полуразрушенный и старый, с проломленной в нескольких местах крышей, а за ним – бескрайние поля. Дверь в дом свисает на одной петле, приоткрывая проход, сквозь который проникает ветер. Перед входом видны несколько следов грязи. Я опасливо напрягаюсь.

– Пришли, – кряхтит бомж.

Я не понимаю, что это значит, ведь он обещал показать мне дом Ани, но, когда он проходит внутрь, я доверительно следую за ним.

К горлу подкатывает тошнота. Вокруг стоит зловонный запах – смесь мочи, гнили и влаги. Через секунду у меня слезятся глаза. Вся прихожая покрыта плесенью, а на сырых картонках, старых тряпках и куртках лежат… лежат такие же бомжи, как и мой сопровождающий.

Вот он и привёл меня в своё логово. Вот мне и конец. Вот сейчас они нападут на меня, изобьют, обворуют и выбросят в поле на съедение псам.

Я впадаю в оцепенение, не в силах даже пошевелиться от накатившего на меня ужаса.

– Мужики, Анну нашу никто не видал? – неожиданно спрашивает бомж. По всему телу пробегают мурашки, когда он произносит её имя. Я его не называл, значит… он и вправду её знает?

– Не-ет, уже второй день не появляется, точно, – отвечает один из бомжей.

– Может, ещё придёт, – вступает второй.

– А чё случилось-то?

– Да вот, друг её разыскивает.

– Дру-у-уг? – как один протянули все трое, удивлённо уставившись на меня.

– Да она ведь ни с кем толково и не общалась! – нахмурился первый мужик.

– Так она ж аутистка, куда ей до нормального общения? – вставляет второй.

– Аутистка? – ошарашено переспрашиваю я одними губами.

– Мы даже поначалу думали, что она того… немая, – почему-то шёпотом добавляет подтянувшийся третий. – Пока она сама не призналась, что… ну, больная…

– Смотри, вон место её, – он указывает на дальний угол. – Можешь там пока посидеть.

Я киваю в знак благодарности.

– А это правда, что она… аутистка?

– Ну, правда или нет, – шамкает старик, – но она сама так нам сказала. Но разве это важно? Кем бы она ни была, всё равно мы её уважаем.

– За что? – слишком резко вылетает из меня.

– За то, что дом этот показала. Раньше мы в заброшенной прачечной жили, рядом с автостанцией. Но туда постоянно подростки лазали, а здесь хоть поспокойнее, никто особо и не трогает. Не знаю, правда, на кой мы ей сдались… Девчонка-то – явно не бездомная. К нам иногда на ночь заглядывает, но спать редко остаётся. Так что, может, и сегодня её не будет.

Он в последний раз оглядывает меня и уходит к своему лежбищу, а я подхожу ближе к койке Ани. Она очень сильно отличается от других – здесь чисто и уютно. На полу ровными стопками друг под другом лежат несколько сложенных картонных коробок. Сверху постелена меховая шкурка, свисающий край которой подвёрнут под картонки. Подушка ужасно грязная, в кофейных или что-то в этом роде пятнах, но, несмотря на это, кажется, будто это самое чистое место в доме. Даже пахнет не плохо, а наоборот, чем-то знакомым и приятным. Аня определённо здесь была.

Я ложусь на её «кровать», но даже сквозь ветровку ощущаю, как меня продирает холод, исходящий от пола. В окне зияет дыра, сквозь которую с жутким свистом дует ветер. Я оглядываюсь на бомжей, и вместо презрения на меня накатывает… сочувствие?

Бездомные… они тоже люди. Ты проходишь мимо них на улице, морщась и шугаясь, будто они уроды какие. Но ведь они ничем от тебя не отличаются. Они тоже были детьми, играли в прятки и мечтали стать космонавтами. Они ходили в школу, а мамы ругали их за двойки и хвалили за пятёрки. Они верили в Деда мороза и просили щенка на день рождения. Быть может, среди них даже есть герои. Те, кто когда-то помог заблудившемуся мальчику найти маму или спас утопающего. Все думают, что раз у человека нет дома, значит это плохой человек. Но некоторые из них лучше, чем большинство из нас. И кто виноват, что жизнь обошлась с ними так несправедливо? Может, они и состояния своего лишились потому, что хотели помочь другим. И любой однажды может оказаться на их месте…

Я достаю телефон и звоню маме: