Константин Амур - Континент. От Патагонии до Амазонии

Никакого романтизма!

Этому, а также паре других организационных вопросов и были посвящены спонтанные посиделки с другом, также обретавшимся в «Рютте», но уже заканчивавшим учебу и занимавшимся преддипломной специализацией.

– Есть вариант, – сказал он после обсуждения моей ситуации. – Можешь поехать в Аргентину. Там есть у меня кому тебя принять на первое время. А потом сам на месте решишь, что делать дальше.

Такая возможность перемены моего жизненного статуса рассматривалась нами ранее, как одна из нескольких.

Кирилл в начале года летал в Буэнос-Айрес с целью налаживания персональных контактов с местными практикующими психологами и проведения там семинара по оригинальным психотехникам и практикам, которыми он владел.

К тому же поездка в Южную Америку на достаточно длинный, неопределенный срок влекла меня и по другой причине.

Этот континент манил своей историей, природой, особенностями климата и океанами, его омывающими. Я много читал о конкистадорах, Андах, быте индейцев, кровожадных людоедах и прочей местной экзотике.

– Как назовем операцию? – сразу построжав голосом, сухо спросил Кирилл.

– «Ы», – ответил я.

– За плагиат даже в России теперь наказывают.

– Тогда «Континент», – предложил я и с ходу махнул бокал бургундского.

С получением визы проблем не было – были бы деньги и немецкая прописка, приемом в аргентинском консулате в Кельне я остался доволен.

Сборы были недолгими.

Меня не смущало, что я не еду на практику. Психологи вообще люди с большими странностями, как, впрочем, и их пациенты.

Расстались с другом на углу, недалеко от железнодорожного вокзала Фрайбурга, ближайшего крупного города от нашего учебного центра в горах.

Светило по-летнему теплое солнце, а в душе стоял холодок неизбежных перемен.

Обнявшись с Кириллом на прощанье, дальше каждый пошел своим путем.

Доехав поездом до Франкфурта-на-Майне, я ночью улетел рейсом на Мадрид, где мне предстояло сделать пересадку на другой самолет – до Буэнос-Айреса.

В Барахасе, международном аэропорту испанской столицы, наш авиалайнер при-землился рано утром, а вылет на Аргентину предстоял в одиннадцать вечера.

Мадрид принимал промозглым дождем с туманом, в раннем утреннем сумраке неясно проглядывали корпуса терминалов.

Где-то нужно было убить время.

У меня была шенгенская виза, да еще и отдельно выданная немецкая учебная виза. Недолго думая, я как есть налегке, благо багаж шел своим ходом, подался к выходу из аэропорта. Пришлось долго идти, потому что Барахас аэропорт не из маленьких, но слава Богу не такой гигант как аэропорт Франкфурта-на-Майне.

Пройдя мимо всех контролей, я взял такси и поехал в центр Мадрида погулять, да народ посмотреть.

Побывал у старой ратуши, там и отобедал, найдя ресторан, где говорят по-не-мецки.

Начала вырисовываться проблема с языком.

Вообще то я ехал к знакомым Кирилла, которые говорили по-русски и по-немец-ки. Испанским и английским я не владел абсолютно, и необходимо было как-то перебиться в пути, а потом само собой выучу язык страны пребывания. По крайней мере, так думалось – чистая авантюра, как показало время.

В испанской столице я погулял у королевского дворца Паласио Реаль, большого комплекса старинных помпезных зданий.

Приключения начались позже, когда румяный и довольный, в изрядном подпитии, я попытался вернуться в нейтральную зону аэропорта.

– Сеньор, вы не имели права выхода из нее, – сообщил мне пожилой пограничник по-немецки, видя, что я не понимаю испанского и не пуская меня внутрь.

– Как так? – я страшно удивился и начал тыкать пальцем в шенгенскую визу, доказывая дяденьке свою правоту.

– Вам специально дали учебную визу в Германии, а шенгенскую закрыли. Вы имеете право только на транзит, без выхода на территорию Испании, – продолжал гнуть свое чиновник.

– Когда я выходил в город меня никто не остановил. Я не обратил внимания, что моя шенгенская виза недействительна, – видя, что и чиновник в затруднении, я примирительно произнес. – Да ладно, никуда я не сбежал, у меня скоро посадка. Пусти, дядя!

Пограничник пустил, погрозив пальцем на прощание. В принципе, они тоже были неправы, по-раздолбайству выпустив меня в город через контроль. Потом я не раз замечал, что латиноамериканцы, как и их коллеги из Европы, имеющие латинские корни, не любят проблем и всегда идут навстречу, если ты им не особо досадил.

Уже очутившись в гигантском «Боинге», мне до сих пор не верилось в реальность происходящего. Что я действительно лечу черт знает куда на черт знает сколько времени. Требовалось тотчас стимулировать нервную систему.

После взлета я обратил внимание на шумную компанию молодых людей, отмечающих алкоголем что-то. Меня привлекла их немецкая речь. Разговорившись с одним из парней компании, я узнал, что это группа европейских моряков, следующих на свой пароход в Буэнос-Айрес сменным экипажем.

Еще в аэропорту я купил бутыль любимого «Егермайстера», не одну бочку которого, да «Нобеля» 9 9 «Нобель» – термоядерный горный ликер немецкого производства с содержанием этилового спирта под 70% об. Благодаря грамотно составленной рецептуре прекрасно пьется из горла́ без закуси. (прим. авт.) , я выпил с друзьями в горах Шварцвальда, где, кстати, эти замечательные ликеры и производят.

От моей выпивки моряки не отказались. Мы быстро перезнакомились, как всегда напитков оказалось мало на всех – несколько раз брали еще у стюардов и посылали гонцов в бар на второй этаж «Боинга».

Узнав, что я не владею испанским и английским, мои попутчики призадумались.

– Каждый из нас знает по два-три языка и то бывает мало, – сказал один из ребят, кучерявый, с черными как смоль волосами. – Как ты без языка на работу устроишься? Или если поговорить с кем-то надо?

Он усмехнулся.

– Ты бабу себе найди первым делом, – предложил он. – Я так поначалу и поступал в каждом порту, пока языки не освоил.

Компания засмеялась, видимо вспомнив что-то смешное.

Понемногу все задремали от выпитого и монотонного гула турбин, салон лайнера погрузился в царство спящих, всплывающих в действительность только на прием пищи. Единственным развлечением была медленно ползущая точка самолета по маршруту пути на огромном экране в салоне, да иногда фильмы со звуком через наушники показывали.

Во время полета через Атлантику при раздаче кофе вдруг началась такая болтанка, что чашки с напитком начали летать по салону. Я почувствовал себя как на диком жеребце. Интересно, какой силы нужен встречный ветер, чтобы как щепку бросать трехсоттонный «Боинг»?

На протяжении всего полета за бортом не смеркалось. На мой вопрос стюард ответил, что это связано с вращением Земли относительно движения самолета.