Виктор Музис - Под крылом аэрогеологии

Так закончился мой первый полевой сезон! Так были получены мои первые «большие» деньги!

В Москве, где то к Новому Году (или позже) нашей экспедиции Министерство Геологии дало для постановки геолого-съемочных работ большую территорию на Колыме. И в горной части и на Приколымской низменности. Для организации баз были выбраны поселки Зырянка и Лобуя (что в 17—18 км ниже Среднеколымска).

Для изучения территории и составления более точных разрезов, для сбивки геологических карт партиями, была выделена партия под руководством Шульгиной В. С. Она занималась стратиграфией осадочных толщ, а Женя Сурмилова и Зоя Флорова – магматикой.

Вот в эту партию меня и определили младшим техником с окладом в 75 руб. Из ИТЭРов были старший техник, он же радист и хозяйственник, Юра Волков и техник Володя Чекмазов. Они то и стали моими основными учителями и наставниками в дальнейшем обучении навыкам жизни в тайге.

Вылетали группой. Сначала на ИЛ-18 до Якутска. Вот где, надо сказать, каждый год хватали лиха. Это было какое-то проклятое место – аэропорт города Якутск. Можно было прилететь и застрять на несколько дней. Гостиница была вечно переполнена. Днем еще можно было съездить в город, пройтись из любопытства по магазинам, сходить в кино…

Но вот устроиться на ночь, это было настоящей проблемой. На 2-м этаже здания аэропорта был зал ожидания для вылетающих с несколькими рядами кресел, которые были вечно заняты. И, если даже посчастливится занять освободившееся кресло, то устанешь сидеть скрючившись. Какой уж тут сон, одно мученье.

ИЛ-14

Дальше перелет на ИЛ-14 до Зырянки. Его я переносил тоже с трудом, бывает приземлялся находясь в туалете. Самолет по пути делал две посадки – в Усть-Нере и Оймяконе. Мне очень льстило, что я залетал в этот прославленный Полюс холода. Но особенно умиляло то, чем нас встречали в аэропортовской столовой – это стаканы с горячим (часто уже теплым) какао и свежеиспеченные булочки.

Но вот мы в Зырянке. Та же проблема с жильем, пока ждем вылета в Лобую. Только раз партия Каца А. Г. поставила в палисаднике при аэропорте две 10-ти местные палатки, было куда приткнуться.

Но настоящим мучением стали для меня перелеты на АН-2. Вот уж где меня выворачивало на изнанку. Туалета в нем не было и это было непереносимо. А после полета ощущение было такое, будто все внутренности перевернулись. Как я завидовал тем, кто переносил перелет в нем спокойно, не страдая.

АН-2

Мучения наши после перелетов не кончались. Ко времени нашего прилета в поселок, 2-х этажное здание администрации ГУЛАГа было отремонтировано – застеклены окна, покрашены полы, завезена мебель, построен склад, доставлено снаряжение и продовольствие. Здание под рабочие кабинеты и жилье заняли работники нашей администрации и геологи-женщины еще как-то могли разместиться там «по знакомству». Ну а мы, мужская половина, ломали голову, где бы приткнуться на ночлег.

Здание администрации до ремонта

На территории стояли две пустые бетонные коробки, где когда-то стояли динамо-машины и мы сунулись к ним. Но они были так захламлены и загажены, что мысль о том чтобы использовать их под жилье, сразу отпала. Поставили палатки.

На обрыве стоял домик-клуб, где по вечерам показывали кино. Причем, кинооператор почему-то показывал половину фильма, затем выходил, собирал деньги за билеты (по 30 коп.) и продолжал показ.

По краям поселка еще сохранились кое-где остатки ограды из колючей проволоки.

А на вершине сопки располагалась воинская часть радио-линейной связи с большими красно-белыми щитами антенами.

Мне хотелось как можно скорей вылететь на место работ, гле река, рыбалка, чистый воздух, зелень и огонь костра…

Катер Текки-Одулок, этакий московский речной трамвайчик, который странно было видеть на большой сибирской реке, перевез нас к месту работ, где мы открыли свой первый полевой сезон на Колыме. Место для лагеря выбрали в заливчике реки, напротив большого протяженного скалистого обнажения, куда каждый день переправлялись на лодке.

Текки-Одулок

Шульгина подробно описывала обнажение, слой за слоем и отбирала камни на образцы и шлифы, давая им номера. Я наклеивал на них кусочки пластыря, писал на нем простым карандашом номер и заворачивал в крафт-бумагу.

На обнажении

На лагере сколачивал из освободившихся продуктовых ящиков более надежные ящики для образцов, обматывал их металлической лентой или проволокой, надписывал «В Москву» и номер партии.

На обнажении

На реке было хорошо – ветерок, комаров нет, и порыбачить можно, хоть на спиннинг, хоть сети ставь – лепота.

Нельма – монстр

Бывало в сети залетала полуметровая нельма и повар привез к нам на обед чайник какао и жареную нельму. А к нам подъехала моторка с мужиками из рыбнадзора и я, с простодушным восторгом, похвастался нашим уловом. «Это молодь, – с улыбкой ответили они мне, нельма до полутора метров вырастает!».

Помню как-то возвращались в лагерь на другом участке с обнажения. А к нам был принят в состав палеонтолог, специалист по девонской и каменноугольной толщам, Сидяченко Г. И. С ним была супруга, тоже палеонтолог. На металлической лодке с подвесным мотором «Москва» мы шли к лагерю, как вдруг мотор зачихал и замолк, кончился бензин. Странно, его было рассчитано достаточно. Я сел за весла, до лагеря было недалеко. Плывем.

– Посмотри какой хороший образец я нашла, – Раиса Павловна (?) протянула Григорию Ивановичу великолепный образец брахиоподы с двумя створками.

Брахиопода девонского периода

– Да, хороший, – сказал Г.И., взяв его в руку. Посмотрел и спокойно опустил в воду за бортом.

– Ах! – только и успела воскликнуть Р.П.

На лагере Юра Волков посмотрел мотор и определил, что вылетела жиклерная игла, регулирующая подачу топлива.

Но не только по рекам пришлось поработать. И в таежные дебри нас забрасывали вертолетом, и в верховья ручьев, где по материалам предшественников были приличные обнажения.

Стоянка в верховьях ручья

Здесь тоже был комариный рай. Но, когда место обживалось, их становилось поменьше, не то что по прилету. Но вот если Юра заваливал сохатого и приходилось его разделывать в кустах, вот тут то и сказывалось их миллионное ополчение. Ближайшие кусты мы вырубали, а вот дымокуры делать вроде не догадывались. Хотелось побыстрее разделать тушу и уйти с этого места.

Мясо, чтобы не испортилось, засаливали в фанерных бочонках из под сухой картошки или сухого молока и в алюминиевых флягах. Если нужно было что-то приготовить, отмачивали в проточной воде ручьев и готовили.