Эван МакГрегор - Вокруг света на мотоциклах

Когда Дэвид закончил, я уже полностью отказался от той идеи. Дэвид прав. Через Монголию я никогда больше не поеду и всегда буду жалеть, что сдался в трудный момент. Чарли отнесся к моим соображениям с пониманием. «Да, давай поправим маршрут», — сказал он.

«План придется серьезно пересмотреть, — сказал я. — Мы должны проходить за день столько, сколько сможем, вот и все. Гонка за графиком продолжается, хоть раньше у нас и была мысль совсем об этом не думать. Мы изо всех сил стремились успеть в Улан-Батор к субботе. Но если так торопиться и дальше, Расс будет не единственным пострадавшим. А нам это надо?»

Чарли достал карту, и мы стали ее изучать. Там была одна толстая красная линия, которая могла не означать ничего особенного, а могла указывать более короткий путь в Улан-Батор.

«Давай возьмем и сделаем это, — сказал Чарли. — Давай поедем в дурацкую неизвестность».

«Всегда мечтал поехать в дурацкую неизвестность, — ответил я. — Ну что за дело?»

Но Чарли еще хотелось увидеться с Рассом и Дэвидом. Он решил сам убедиться, что с ними все в порядке, хотя я бы уже с радостью поехал дальше. «Слушай, это их авария, — сказал я. — У нас тоже проблем полно. Еще их нам не хватало».

Меня беспокоило отвращение Чарли к ночевкам в палатке и его желание больше времени проводить с командой. С ними, конечно, ехать действительно легче, но когда нас так много, мы начинаем меньше внимания уделять другим людям и у нас остается не так много шансов познакомиться с кем-то новым. Когда мы едем втроем, только Клаудио, Чарли и я, может произойти все что угодно, например, вечер с кочевниками в юрте. И утром на сборы меньше времени уходит, чем когда мы все вместе. Несмотря на трудности, переживаемые сейчас командой, мне хотелось уехать от них подальше и путешествовать самостоятельно.

Пока мы решали, что делать, монгольские ангелы-хранители починили мотоцикл Клаудио и убежали куда-то за свой джип. Потом они вернулись с маленькой зеленой пластиковой флягой из-под масла. «Бензина, наверное, хотят попросить», — предположил я. Но тут один из них сказал что-то по-монгольски — слова «водка, водка» прозвучали несколько раз. Отвинтив крышку фляжки, он протянул ее Чарли. Похоже, в Монголии ни одно дело не могло завершиться без водки. Очень жаль, что из всех русских традиций, которые Советы экспортировали в свои страны-спутники, самой живучей стала традиция «обмывания» любого дела водкой, хотя, очевидно, сначала это не было частью монгольской культуры. Разобравшись с формальностями, монголы погрузились в свой оранжевый джип и уехали, а мы продолжили путь в Баруунтуруун.

ЧАРЛИ: Разумеется, мы снова упали. И само собой, «Красный дьявол» опять сломался. Меня эти его постоянные поломки уже достали, и я начал жалеть о его покупке. А если бы мы остались с командой, Клаудио мог бы пересесть к ним в машину. Теперь к нам на помощь пришли уже другие монголы. Двое были одеты по-западному. Третий, 97-летний старец в бордовой шелковой тунике и штанах, с розовым шарфом, обмотанным вокруг головы, уселся рядышком, закурил длинную деревянную трубку с металлической чашей и стал наблюдать, как те первые двое возятся со сцеплением. Посмотрев на все наши инструменты, разложенные рядом на траве, один из них что-то сказал остальным. Они засмеялись, и мне стало понятно его высказывание: инструменты есть, а умения нет. Мотоцикл они починили в два счета. Когда с работой было покончено, старик предложил нам затянуться из его трубки. Мы в ответ угостили его упаковкой кендалского мятного печенья и парой маленьких бутылочек виски.

Я уже смирился с тем, что в Россию мы не поедем, и много думал об этом во время езды. Путешествие займет всего три-четыре месяца, пришло уже время вести себя по-взрослому и перестать скучать по дому. Было в этом что-то жалкое — сидеть посреди Монголии и мечтать из нее выбраться. «Прими все как есть и не рыпайся», — сказал я себе. Пока в голове крутились такие мысли, вдали показался Баруунтуруун. Город, наконец-то. Чтобы до него добраться, нужно было переправиться через реку, по деревянному и уже почти развалившемуся мосту. Его опоры явно пошатывались. А сам мост — просто какой-то беспорядочный набор досок и железнодорожных шпал. Я решил, что мотоцикл он не выдержит, и стал снимать ботинки, носки и штаны.

«Наша первая переправа», — сказал я нервно. Рек мы боялись с самого Лондона. «Сначала я вброд пройду. Посмотрю, какое течение и глубина». Я вошел в воду и осторожно пошел к другому берегу.

«Здесь мелко! — прокричал я. — Нормально, перейдем!»

«Эй, ты только посмотри туда!» — прокричал в ответ Эван. На другом берегу пыхтел русский мотоцикл. Подъехав к мосту, он взял и осторожненько по нему проехал, пока я, как полный идиот, стоял без штанов в воде под ним.

«Извини, но лучше тебе все же по мосту поехать, — сказал Эван, когда мы отсмеялись. — Лично я в воду не полезу, если есть мост. А все-таки, какая там глубина?»

«Хватит, чтобы нарваться на неприятности», — ответил я.

Мост дико шатался и гремел, пока мы его по очереди переезжали, но до другого берега все же благополучно добрались. «И что теперь?» — спросил я.

«Поедим и поедем дальше, — ответил Эван. — Не дадим Рассу с Дэвидом нас догнать».

«Слушай, а может лучше их все-таки дождаться? Ребята же в аварию попали, хотелось бы своими глазами посмотреть, как они».

«Ты не хочешь ночевать с нами в палатке, Чарли?» — резко спросил Эван. «Хочу, просто…»

«То есть, тебя в этом что-то не устраивает?» «Да нет же, нет…»

«Я не хочу торчать с остальными лишь потому, что тебе так больше нравится».

«Я всего лишь хочу встретиться с Рассом, — сказал я. — Они, блин, в аварию попали, а мы должны поддерживать друг друга. Мне хочется посидеть с Рассом и поговорить с ним об этом».

Я посмотрел на Эвана. Он выглядел уставшим и одновременно взбудораженным. Мне очень хотелось увидеть Расса и Василия, и я надеялся на понимание со стороны Эвана.

«Ну, хорошо, — сказал Эван. — Наверное, ты прав. Я об этом как-то не подумал. Мы заночуем с Рассом и Дэвидом. Не вопрос, так и сделаем». Вот и все. Что мне нравится в Эване, так это его ослиное упрямство, которое тут же исчезает, если он начинает понимать: его мнение — не единственное или не самое лучшее. И злобы он при этом не затаивал. Дело сказано — дело сделано, и точка.

Баруунтуруун — довольно большой город, с очень веселыми и энергичными жителями. Там и сям на домах виднелись спутниковые тарелки, был магазин с бакалеей, одеждой, канцтоварами, водой, табаком и водкой. Мы купили кофе и шоколад. Эван уже падал от усталости. На улице нас тут же окружили местные, в том числе не один десяток детей, и все желали знать, как работают наши мотоциклы. Нас забросали советами, как, куда проехать, в какой гостинице остановиться, где лучше всего разбить лагерь. Потом подошел приятного вида монгол средних лет в дорогого покроя костюме. Он заговорил по-английски и рассказал, что сейчас живет в Улан-Баторе, а в 1997 году работал на «Кэмел-Трофи», когда она проходила в Монголии. Мы разговорились, и я стал показывать ему маршрут. Он нас «порадовал»: на протяжении следующих 100 км дороги лучше не станут. «Потом чуть-чуть полегчает, — сказал он, — а вообще места очень живописные». А самая хорошая новость была такой: последние 650 км дороги до Улан-Батора заасфальтированы. Мы на это даже не надеялись, и такая перспектива очень обнадеживала.