Давид Силич - Записки спасателя, или Истории начинающего атеиста

– Игорян, а ты что не выходишь? – спрашиваю его я.

– Да что – то сыкотно мне, – отвечает Игорь.

– Я ведь не летал ни разу на самолётах. Тем более на таких, которые трясутся, гремят и гудят, как хрен знает что.

Самолёт в этот момент начал заходить на посадку. Мы почувствовали, как он стал заваливаться на левый борт, заходя на нужную траекторию, и параллельно с этим начались провалы по высоте. Я не знаю, как этот манёвр называется у лётчиков, но по – нашему, по землеходящему, это называется посадка. Причём, что интересно, если сравнивать что – либо в МЧС (армии, флоте) и в обычной, гражданской жизни, то поверьте, на гражданке всё намного комфортнее. Это сравнение касается многого, начиная с обмундирования, и заканчивая техникой. Вот и лётчики у нас – профессионалы высокого уровня (во всяком случае, мне не попадались другие), но если есть какая – то шкала по безопасности, то они делают свою работу на грани. Где – то между ХОРОШО и О, ЗАШИБИСЬ, ПРОСКОЧИЛИ. А вообще, я считаю, что лётчики у нас отличные.

Итак, начались провалы по высоте. И вот тут – то Игоря накрыло. Его лицо побагровело, на лбу проступили крупные бисерины пота, а костяшки пальцев, сомкнутых на руле, побелели. И в тот момент, когда шасси самолёта с визгом коснулись полосы, Игорь с усилием Атланта начал давить на ПЕДАЛЬ ТОРМОЗА!!!!! Потом, вспоминая эту посадку, он ещё долго смеялся. Но как – то нервно.

И вот мы сели в аэропорту Казани. Раннее утро. В нашей горной местности было бы ещё сумрачно, а здесь, на равнине, солнце уже полностью вылезло из – за линии горизонта, но ещё не жарило.

По улицам Казани неслись мы с ветерком

После душно – иссушенной утробы самолёта на улице было прекрасно. Это было то самое время суток, когда зной и жара летнего дня ещё не вступали в свои права, а прохлада ночи уже пропала. Осталась только свежесть. Свежесть нежного ветерка, несущегося по полям и холмам, омытой прошедшими дождями равнины, и теперь озорно врывающегося в открытое окно КАМАЗа. После такого ветерка твоя голова, затуманенная ночными переездами и перелетами, забитая тревожными мыслями, становится чистой и свеже – пустой. Надев очки, ты высовываешь её в окно и, спустя какое – то время, на твоём лице появляется глуповато – счастливая улыбка. Как будто листок, летевший вдоль дороги, приклеивается к лобовому стеклу, прижатый встречным ветром. Изумительное ощущение свежести и бодрости появляется в голове.

В таком вот ощущении вселенского счастья и в сопровождении полицейских машин. Под проблесками мигалок наша небольшая колонна врывается в один из красивейших городов России. Пронеслись мы, конечно, как говорится, "сквозняком" (как – то не до экскурсий) . Но город уже просыпался, и его свеже – умытые улицы и не выспавшиеся жители готовились к встрече новой трудовой недели.

Многие из горожан невольно оборачивались на рёв наших машин и свет люстр на наших крышах. И в их глазах было видно, они все до одного прекрасно знали, куда и зачем летит эта колонна. Да, мы едем туда, где вчера погибли люди. К сожалению.

Дальнейшее наше продвижение было уже не такое праздное. В последующие три часа маршрута мы ехали уже при полностью взошедшем шарике солнца. С полей дул уже не свежий, а вполне себе горячий и сухой ветер, который в паре со светилом нагревал кабины наших автомобилей как хорошие духовые шкафы; а загар на наших высунутых в окна руках ложился ровным красным слоем. В результате нам, не смотря на жару, пришлось – таки надеть комбинезоны полностью. В общем, ближе к месту трагедии, обстановка накалялась как в прямом, так и в переносном смысле.

Ближе к полудню, наш «караван» прибыл в лагерь. Здесь было уже довольно людно. Вернее, людей как раз было мало. Все работающие были на реке. В лагере оставались только водители, штабисты и те, кто сейчас не участвовал в поисковых работах. Вперемешку с техникой расположились коричневые кевларовые панцири жилых модулей и кислотно – жёлтые полусферы палаток. Особняком стояла большая палатка экстренного штаба. Рядом располагалась небольшая станция речного порта. Сюда, спустя часа полтора, мы и начали стаскивать своё водолазное барахло, робота и кое – что из личных вещей. Жить на берегу мы, скорее всего, не будем, а на корабле места мало, поэтому из личного берём только самое необходимое.

С видом на Волгу

Помогали нам водолазы из местного отряда. Некоторые из них ещё пару месяцев назад повышали свою водолазную квалификацию в нашей водолазной школе. Встретили они нас с распростёртыми объятиями. Сделали кофе. Показали где что находится. Запомнились слова одного из них. Вроде, Айрат это был.

– Ну что, видимость вам ваша не нравится (имея ввиду полтора – два метра видимости в нашем море)? – с ехидной усмешкой спросил он.

– Вот сейчас вы ахренеете от нашей! Полметра – это просто за счастье будет!

Перегрузка снаряжения на «такси»

Зашибись, думаю. Полметра видимости на глубине, при постоянном речном течении, да и при работе в лежащем на боку корабле, не самая радужная перспектива. Ну так а что, нам же не дайвинг в Красном море обещали. Будем работать.

К причальной стенке подошёл кораблик. Катер на дизельном танковом движке. Длиной около двадцати метров. Две палубы были окружены покрашенными, но явно поржавевшими под краской, леерами. Начали погрузку. Стали двумя цепочками и, передавая друг другу оборудование и снаряжение, принялись закидывать его на нижнюю палубу. Отмечу, что в таких ситуациях всё скидывается в одну кучу, кроме очень хрупкого, а потом, либо в движении раскладывается, если двигаться долго, либо само примет нужное положение, если путь короткий. В общем, загрузили шмотки, запрыгнули сами и, оттолкнувшись от причала, тронулись против течения к месту работ.

Я впервые попал на Волгу. Вот уж точно – Великая река! Двигаясь на удалении метров восемьсот от одного берега, с трудом можно было разглядеть противоположенный. Вода, цвета кофе с молоком, медленно, но мощно протекала мимо. Видимый нам берег перемежался с песчаных, ровных, небольших пляжиков к относительно высоким, резко обрывающимся в воду, мысов, сплошь заросших соснами. Ветер, несшийся нам навстречу, здесь был хоть и горячий, но уже не такой как на берегу, – не сухой, а наполненный водами реки, – влажный. Более привычный нам, жителям южного морского города.