Виктор Боярский - Сотворение Элсмира

Уилл приготовил совершенно феноменальный ужин. Приготовил очень много, а сам не съел. Я еле говорю, потому что пришлось и свою порцию съесть, и вторую доедать. Но это можно пережить, думаю.

Солнце крутится вокруг нас, температура тоже крутится около минус 30 градусов. Разводье рядышком с нами, трещинка такая, дышит, и слышно, как лед скрипит под напором ветра. Но у нас платформа более чем крепкая, так что, надеюсь, мы будем спать спокойно. Приятно погружаться в сон, зная, что завтра не надо просыпаться в 6 часов утра. Хотя, с другой стороны, как я уже говорил, нам было бы лучше путешествовать, потому что лавировать между льдами, выбирая единственно возможную дорожку для собак и одновременно держа направление, возможно только при солнце. С компасом это была бы сплошная мука, бессмыслица. Но мы надеемся, что в апреле солнце, в основном, будет сопутствовать нам. Когда я во время своих первых опытов по солнечной навигации в Гренландии спросил своего наставника в этом вопросе Этьенна, он сказал: «Я все время шел только по солнцу и вообще не брал компаса». Я удивился: «А когда не было солнца?» – «А когда не было солнца, я просто не шел». Это один из самых лучших ответов, который, я когда-либо слышал, но нам он, скорее всего, не подойдет.

Собаки спят как убитые. Рэкс, не чувствующий за собой никакой вины, – во главе всех. Надеемся, они хорошо отдохнут.

Когда в лагере слышатся песни, а не причитания, это, как правило, означает, что все хорошо.

Сегодня наше положение в полдень: 87° 07ў с. ш. и 106° 43ў в. д. За ночь положили в копилку экспедиции еще две «сонные мили». Всего с момента постановки лагеря мы «проехали» на север целых 5 минут по широте. Можно предположить, что еще пару минут мы продрейфуем до утра и завтра стартуем с 87° 08ў или 87° 09ў. Это уже хорошо.

С утра блаженное состояние, поскольку делать ничего не надо, погода способствует этому настроению. Проснулись рано, но такое впечатление, что каждый выжидал, кто встанет первым, хотя все грозились поспать до 12 часов. Я уже начиная с шести часов просыпался регулярно, однако продолжал сопеть, прислушиваясь к малейшему шороху со стороны Уилла. Наконец в 10 часов 45 минут решил все-таки аккуратно выползти из спального мешка, и моментально Уилл тоже приподнял мощно заросшую, как у первобытного человека, голову. Мы, не сговариваясь, одновременно вскочили, зажгли печку, и я понесся принимать снежный душ, что проделал с большим удовольствием. Солнце уже было почти на южной стороне горизонта, и, в общем-то, все благоприятствовало хорошему настроению. Оно еще поднялось после неплотного, но внушительного завтрака. Я доел рис с фруктами и приготовил Уиллу в час дня овсянку. Потом пошел проведать, чем занимаются другие. Девушки занимались делами: Такако определяла кислотность талой воды, полученной из образцов снега, отобранных по дороге, Джулия готовила репортаж для Интернета.

Я тем временем написал поэмку под названием «Day off», она всем понравилась.

Приятно будет вспоминать этот день, потому что у нас пока все идет удачно. Уилл решил записать эту поэму себе в блокнот. В начале девятого вечера все соберутся в нашей палатке, чтобы послушать радио. Юджин будет читать нам информацию, а я ознакомлю их с тем, как с этим радио управляться, хотя, пока в этом нет особой необходимости.

В пять часов в палатке у девушек состоялся всеобщий митинг. Мартин пребывает в полной изоляции, и это ему, по-моему, нравится. Сидит в своей палатке один и сам себе готовит еду. Он уклонился от приглашения девушек на ужин, чем их слегка обескуражил.

Однако на сеанс радиосвязи придут все – послушать, что творится вокруг, и еще раз друг на друга посмотреть. На митинге обсуждали, в основном, вопросы эвакуации, медицинской эвакуации, как организовать съемки фильма и фотографирование таким образом, чтобы не мешать движению. Мы с Мартином будем идти впереди, как всегда. Девушки будут определяться сами, по обстоятельствам, что им делать и какую позицию в пелетоне лучше занимать.

Собаки… Да, у Рокки и Кочи шерсть немножко подлезла, у Рокки – на груди, а у Кочи – на боках. Но мы надеялись, что это временные явления, тем более что нарты становятся легче день ото дня, а значит, их легче тащить.

В 20 часов 15 минут все собрались в нашей палатке на показательную радиосвязь. Все уселись на моем спальном мешке, потому что моя радиостанция стояла лицом ко мне, а ее нужно было всем видеть. Уилл сидел напротив, восседал на троне.

Была другая причина того, чтобы запускать людей через мою дверь (в нашей палатке две двери и два равноценных тамбура, и в безветренную погоду можно использовать оба). Возле двери, около которой находится Уилл, у нас образовался склад всяких отбросов, поэтому людей, неподготовленных к его лицезрению, может, конечно, бросить в дрожь. В частности, последнее, что было вывалено, это огромная порция спагетти с томатом, с которой не справился предводитель, и даже я был не в состоянии ему в этом помочь.

Все расселись, я начал показывать и объяснять, где какие ручки. Понял, что народ это мало интересует. В это время из глубин эфира возник ясно слышимый голос Юджина. Радиосвязь состоялась, прохождение было неплохое, и вопросы от Эй-Би-Си Уиллу были заданы в соответствующем порядке. О том, как мы предполагаем добраться до полюса, если отстанем от расписания? Как себя чувствуют собаки? Что самое опасное у нас на пути? Есть ли у нас дежурства в лагере? и так далее. На вопрос, как мы следим за движением льда, мы отвечали, что никак не следим, он сам по себе движется. И это, наверное, послужило основанием для льда проявить свой характер. В тот же вечер, когда мы забрались в мешки и я уже буквально засыпал, как вдруг… Послышался гул торошения. Сначала он был где-то вдали и едва уловимым, потом раздался совсем рядом с нами. Но с закрытыми глазами слушать эти звуки гораздо приятнее. Сквозь дрему я услышал, как Такако зовет меня: «Виктор, Виктор!». Открываю глаза, она в дверях мне говорит: «Смотри, прямо на вашу палатку движется вал торосов». Я сказал: «Сейчас выйду, посмотрю».