Михаил Немо - Либертанго

Вырвавшись из-под гнета абстрактной вертикали , Макс узрел наконец конкретную горизонталь дивана, на котором сидит, между прочим, симпатичная девушка. И, возможно, скучает. А он тут грузит ее телегами. Зарядив баночку, он передал ее Ципи, на которую всё еще «не действовало».

– Вкусный, всё-таки, запах, – выпустив дым, сказала она. – И вообще, всё такое странное…

Ципи оглядела помещение и уперлась взглядом в «козырек» над шкафом.

– Антресоль не свалится? Чего это она на цепях висит?

– Это кровать.

– Кровать??? Ты там спишь? И как туда залезают?

– Вон лесенка.

Подойдя к лесенке, Ципи подергала поручень.

– И прикольно там спать?

– Каждая ночь – как последняя.

– Я должна туда залезть.

– Давай-давай… А говоришь «не действует».

Закарабкавшись, Ципи на четвереньках подползла к краю, подергала одну из цепей.

– Ка-ак рухнет…

– Не рухнет: двоих выдерживает, проверено.

– Двоих-то – конечно… – Девушка обвила руками цепь и прижалась к холодному металлу щекой. – А одной тут всё-таки страшно…

– Что ж, – обреченно произнес Макс, – придется тебя выручать…

Он взялся за поручень и поставил ногу на нижнюю перекладину лестницы.

В это мгновение разразился телефон. Часы показывали полночь.

Закончив на сегодня дела, Лана наре́зала кубиками арбуз и устроилась на кровати с тарелкой и вилкой. Наташа вернется после одиннадцати – надо не увлечься и ей оставить. Арбуз вкусно есть не спеша, отправляя в рот ломтик за ломтиком. Самое приятное – разливающийся в животе холодок. Никакими напитками, даже со льдом, этого не получишь. Израильский арбуз – он без косточек – не такой, конечно, ароматный и сладкий, как в детстве, в Киргизии. Но всё равно вкусный. А мама еще готовила соленые арбузы – в банках, на зиму…

Накануне, в среду, по пути с французского заезжал Макс, и они отправились на его новую квартиру. А утром разъехались каждый по своим делам. И чтобы встречаться два дня подряд – такого не бывало. Лана уже привыкла, что по понедельникам и средам он занимается французским, а после этого, часам к восьми заезжает к ней в общежитие.

Правда, однажды в один из «французских» дней Лана ждала-ждала. Все сроки вышли – часов девять вечера – и тут звонит: виноват, говорит, к друзьям после работы на минутку заскочил и плотно завис, даже французский пропустил, так что приехать сегодня не сможет. И что-то невероятное стал городить: мол, у друзей на чердаке живут крысы и голуби, которые между собой воюют, и что голуби – они хуже крыс, даром, что символы мира. И мирские символы теснят духовные по всем фронтам, а сам он – Макс – последний их – духовных этих символов – оплот…

Лана, конечно, обиделась немного, сказала, чтобы завтра позвонил, когда все духовные символы из его головы повыветрятся. Но на самом деле рада была, что всё-таки позвонил. Вообще, Макс (надо отдать ему должное) – явно не тот человек, который голову в песок станет прятать, как Руслан тогда. Если что, у него хватит духу закончить отношения по-честному, а не исчезнуть ни с того ни с сего, даже не объяснившись.

С Максом, конечно, не соскучишься: вечно что-то удумает. То заявился по-шпански одетый – не знала даже, что и сказать. Или взять хоть этих голубей с крысами – ну кому еще такое взбредет? А какую он снял квартиру! Только он, наверное, в подвале мог поселиться, чтобы на цепях подвешенным спать. Хотя там уютно. Как, впрочем, и на прежней его квартире. То есть – в его комнате. В самой-то квартире бардак был страшный. И народ подозрительнейший крутился: наркоманы какие-то, не пойми вообще кто. Хотя любопытно, конечно: совсем другие люди, в обычной жизни таких не встретишь. Жаль, что Макс не очень-то стремился меня с ними знакомить – стеснялся их, что ли? Или меня стеснялся? Про Лифту рассказывал, как там люди живут. Я бы с ним сходила, но он не предлагает. Не навязываться же… А сам всё ищет чего-то, покоя найти не может. Однажды, вообще! – звонит – на ночь уже глядя: готова, спрашивает, к забегу в ширину…

В дверь постучали. Лана оставила тарелку с арбузом и пошла открывать.

На пороге стоял Руслан.

– Привет.

– Здравствуй. – Лана была ошарашена, но пыталась это скрыть.

– Я без предупреждения, зато с серьезным разговором, – кривовато улыбнувшись, сказал Руслан. – Можно зайти?

Посторонившись, Лана пропустила гостя в комнату. Войдя, Руслан принялся озираться: он был очевидно смущен.

– Садись, не стой посередине, – Лана указала на стул, а сама села против Руслана на кровать. – Хотел что-то сказать? Забыл, наверное, поговорить два года назад?

Лана держалась холодно. Руслан явно нервничал.

– Понимаешь, – начал Руслан, – я тогда не мог… Нужно было во всём разобраться.

– И как – разобрался?

Руслан помедлил и, наконец, с трудом выговорил:

– Я понял, что хочу быть только с тобой.

– И что – ведьмы уже не боишься?

Руслана словно ударили.

– Ты… откуда ты знаешь? – Глаза его бегали.

– Неважно. Что еще ты хотел сказать?

– Ладно. – Загнанный в угол Руслан на что-то, очевидно, решился. – Расскажу тебе всё как есть.

Руслан откинул челку и вытер испарину. Затем сделал глубокий вдох:

– Короче, я тогда познакомился с одной девушкой и у меня с ней… ничего не получилось – ну, ты понимаешь… короче, не вышло. И вот, я тогда рассказал другу, а он говорит: твоя Лана – ведьма, заколдовала тебя, чтобы ты мог только с ней. Надо, говорит, тебе к бабке какой-нибудь специальной пойти, чтобы она, типа, отколдовала. Ну, в смысле, отворот сделала…

– И как – сделала?

– Нет, что ты! К бабке я не ходил да и вообще… Какие ведьмы?! То есть, с другой стороны, я, конечно, испугался, подумал: ну, мало ли… В общем, решил больше не звонить и не встречаться. И забыть.

– И как – помогло?

– Ну, в общем… нет. То есть – отчасти.

– В смысле?

– Ну, два года, всё-таки, прошло уже… Были… то есть была у меня подруга: всё нормально, вроде, сперва… Но ты из головы никак не шла: всё время перед глазами стоишь. И постоянно о тебе думаю. А потом мы с ней расстались…

– …и теперь ты ко мне пришел.

– Ну, я извиниться хотел и, может… всё с начала начнем?

Лана машинально положила в рот ломтик арбуза и подтолкнула тарелку к Руслану. Но тот даже не заметил.

– Всё время перед глазами стоишь, – повторил он, глядя куда-то в пол. – Постоянно о тебе думаю…

– А ты меня спросить не хочешь: как я живу? – Голос Ланы дрожал. – Может, я уже не одна, может, у меня есть друг? Почему я должна тебе верить и всё бросать? А вдруг тебе опять что-нибудь примерещится?

– А у тебя есть друг? – встрепенулся Руслан.

– Представь себе, да.

– И какой он?

– Что значит – «какой»?

– Ну… какого он роста, например. – Развернув плечи, Руслан выпрямился на стуле.